Впрочем, в тот, первый, вечер в голове моей бродили иные, более смиренные мысли.
Подойдя к подъезду моего дома и не обнаружив перед ним оставленной в роковую ночь "Волги", я не удивился. Угнали-таки машину! Может, Макс или кто другой из команды Кителя. Бог с ней, с тачкой! Куплю новую. А вот рукописей, которые лежали на заднем сиденье, теперь не вернешь. Пропал весь мой творческий багаж, все, наработанное с той поры, когда я впервые ощутил в себе Призвание. Кое-что удастся, пожалуй, восстановить по памяти, а вот дневники, выписки, наброски утрачены навсегда.
Я поднялся на свой этаж, достал ключи.
-- Кхе-кхе! -- раздалось за спиной громовое покрякивание.
Я обернулся.
В дверном проеме соседней квартиры стоял мужчина в спортивном трико и белой майке, которая, казалось, вот-вот треснет под напором могучих мышц. Этакий русский медведь, Иван Поддубный на пенсии. На его румяных щеках играла благодушная улыбка.
-- Здорово, сосед! -- Его бас был слышен, вероятно, вдоль всей улицы.
-- Здравствуйте, -- ответил я.
-- Ты, стало быть, Вадим? -- утвердительно поинтересовался он. -- А я -дядя Миша.
-- Очень приятно!
-- Что же ты, Вадим, бросаешь машину где попало? -- продолжал он. -Угнать ведь могут. Народ ушлый!
-- Кажется, уже угнали, -- вздохнул я.
-- Как бы не так! -- лукаво подмигнул он. -- Скажи мне спасибо. Вижу -соседская машина стоит без присмотра. Ночь стоит, день стоит. Я звонил, стучал, никто не открывает. Ну, думаю, племянник весь в своего дядюшку. Тот такой же рассеянный был. Умчится по делам, когда на неделю, когда и поболе, а машину бросит. Бывало, что и с ключами... Так что я загнал ее во двор, -заключил нежданный собеседник.
-- Вот спасибо! -- Я едва не задохнулся от радости.
-- Стоит у гаража, -- победно улыбаясь, известил дядя Миша. -- Двор у нас, слава Богу, тихий, спокойный. Оттуда не уведут... -- Славное лицо у дяди Миши! -- Только ты уж на будущее будь повнимательнее, -- добавил он.
-- Обязательно... Еще раз -- огромное вам спасибо, дядя Миша! Может, зайдете на пару минут? Как насчет рюмочки коньяка?
-- Не пью и не курю, -- с молодецким вызовом ответил он, не отвергая, впрочем, предложения в целом. Его вид мог бы послужить отличной рекламой здорового образа жизни. Чем не пример для подражания? Берись за ум, Вадим Ромоданов, будешь таким же бодрым и уравновешенным.
-- Тогда чашечку кофе?
-- Кофе на ночь вреден. -- Улыбка стала еще шире.
-- А как насчет кваску?
-- Это можно, -- кивнул он, выходя наконец на площадку.
Открывая дверь, я внезапно подумал о том, что в квартире, не исключено, царит полный разгром. Но, к моему удивлению, ничего не было тронуто.
Мы прошли на кухню.
Я открыл холодильник, разыскал на нижней полке бутылку кваса.
Мельком глянув в окно, увидел в густеющих сумерках знакомый силуэт у гаража. Вот она, моя красавица! Ай да дядя Миша! Вот так услужил!
Чтобы составить компанию соседу, я и себе налил квасу. Не пора ли полностью перейти на подобные напитки? Вымету из квартиры весь алкоголь как сор! Да здравствует трезвость!
-- Я хоть и на пенсии, а без дела не сижу, -- рассказывал между тем дядя Миша. -- Меня тут каждая собака знает. Машину ли починить, сантехнику отладить, электричество -- все могу. Просто так, по-соседски. Так что, возникнет какая нужда, милости просим, обращайся без всякого. Эх, хорош квасок! Ядреный! Люблю!
-- Стало быть, вы хорошо знали моего дядюшку?
-- Юрия Михайловича? Как не знать! Сколько лет на одной площадке прожили!
-- Наверное, часто заходили к нему в гости?
-- Этого не скажу, -- покачал головой дядя Миша. -- Очень замкнутый был человек. Все сам да сам. Ученый! Голова! Спросишь его о чем-нибудь, ответит, а так, чтобы первым заговорить, -- никогда. Вот только... -- Он задумался. -Как раз перед его последней командировкой случилось... Я возился в гараже, а он третий справа от твоего, слышу, Юрий Михайлович свою "Волгу" выводит. Вдруг заходит ко мне. "Михайло", -- говорит. Это он меня так называл -"Михайло", вроде как под Ломоносова. Так вот. "Михайло, -- говорит, -- я уезжаю далеко и надолго..." И вид у него, понимаешь, какой-то опущенный. "Что-то, -- говорит, -- Михайло, сердчишко стало барахлить в последнее время. Если что случится, то знай, что все свое имущество я завещаю любимому племяннику Вадиму Ромоданову. Прошу тебя по-соседски, поддержи парня морально, помоги, если надо..." После вздохнул как-то странно, махнул рукой, вяло так махнул и вышел. Я кричу вслед: "Не беспокойся, Юра!", -- а он и не слышит уже. Сел и уехал. Так и не довелось больше поговорить. А через неделю узнаем: умер Юрий Михайлович в чужой стороне, на каком-то ученом съезде, прямо в зале заседания, от разрыва сердца. Такие вот дела.
-- Как вы об этом узнали? -- с жаром спросил я.
-- Нотариус приходил. Я-то сам не видел: как раз за картошкой ездил на рынок. А дома жена была, Маша. Вот ей он и сообщил, что, значит, Юрий Михайлович приказал Долго жить, а все его имущество переходит племяннику.
Мы потолковали еще немного, но ничего существенно нового о любимом дядюшке я не узнал. Складывалось впечатление, что этот человек оставался загадкой даже для соседа, жившего с ним рядом, через стенку, на протяжении многих лет.
Когда дядя Миша ушел, я спустился во двор. Поставил машину в гараж, забрал рукописи и вернулся домой.
Полночи я сидел за столом, разбирая и сортируя архив.
Несмотря на мое творческое младенчество, бумаг набралось предостаточно. Во-первых, еще лет с четырнадцати, когда я впервые ощутил в себе потребность писать, я более-менее регулярно вел дневник. Кроме того, записывал меткие фразы и реплики, подслушанные диалоги, хохмы, сценки, собирал редкие пословицы и поговорки.
Когда мне в голову приходил очередной сюжет, я вкратце записывал его на первом подвернувшемся клочке бумаги. Постепенно таких набросков набралась целая папка. О некоторых сюжетах я забыл, зато другие ветвились, роились, углублялись, обрастали плотью. Но в целом эта папка еще ждала своего часа.
Была у меня начата и первая повесть -- "Молодые Миры", а также цикл рассказов. "Одиссея космического "волка"" со сквозным персонажем -- бывшим пилотом звездолета Аристархом Парамоновым, любителем порисоваться и прихвастнуть.
Да, не густо...
Хотя как посмотреть. Ведь все это я написал по строчке, по абзацу, урывками, тайком, в отсутствие мало-мальски пригодных условий для творчества. К тому же я был молод и впереди меня ждала целая вечность.
Некоторое время я перекладывал папки с места на место, не зная, какой отдать предпочтение.
Наконец, оставил для работы "Одиссею космического "волка"", а остальные отнес в кабинет, разместить в книжном шкафу. Ну вот!
Завтра вечером засяду за своего Аристарха...
* * *
...С утра я отправился в институт. Первая пара начиналась в 8.30. Я был полон энтузиазма и рвения к учебе. Хватит лодырничать! Сессия на носу!
Когда я подходил к факультету, меня поразило странное ощущение: как будто я отсутствовал вечность. Войду сейчас внутрь, и окажется, что мои однокурсники давно уже защитили диплом и стали солидными людьми...
Теперь, после того как я побывал в руках Кителя, многое виделось мне почему-то в ином свете.
* * *
После лекций я поехал в Жердяевку.
По двору важно расхаживал бравый Пономарец.
-- Здравия желаИм! -- лихо откозырял он, комично вытянувшись в струнку.
-- Здравствуй, Васильич, -- ответил я. -- Рюмочку выпьешь?
-- С превеликим удовольствием! Мы прошли на веранду.
-- Как дела? -- поинтересовался я, наливая ему стакан.
-- Лучше не бывает! -- вскинулся он. -- Девицу обиходили, как ты, хозяин, велел, одели, накормили. Ох, и хороша девка! Одно слово -- персик! У тебя, хозяин, губа не дура. Я так думаю, ты хорошенько попасся, а? -- и он подмигнул.