Я на мгновение умолкла, и мой взгляд метнулся к могиле Габриэля? Разве недостаточно мы видели смертей?
— Дело не только в их гибели. Ещё и Друстан, и Ланноси, и все остальные, кто погиб там. И все, кто погибнет, если мы не сбежим.
— Я понимаю, что ты чувствуешь.
Я провела ладонью по щеке.
— Нет, не понимаешь.
— Понимаю, — его черты смягчились. — Я был в таком же положении. Столетия назад. Ты думаешь, что лучший способ защитить — это сбежать. А я думаю, что лучше остаться и сразиться.
— Чем же это лучше? — я сглотнула, дожидаясь, пока Роан объяснит. Солнце начало опускаться за кряжистые кедры, и тени крались по кладбищу как длинные пальцы.
Его глаза подёрнулись янтарной дымкой.
— Когда Огмиос сокрушил восстание моего отца, мы бежали, — сказал Роан. — Моя мать, моя сестра и я спрятались с моим дядей, Йорком Таранисом. Отцом Элвина.
Я чувствовала печаль, исходившую от его тела.
— Ах.
— Йорк убедил меня, что мы можем ему доверять. Я ошибся. Он сдал нас королю в обмен на помилование. Король лишил его двора и имени, но взамен отпустил. И это намного лучше того, что досталось нам остальным.
«Неудивительно, что он презирает Элвина». Я протянула руку, нежно прикоснувшись к его щеке.
— Роан. Это не твоя вина.
— Это ещё не конец. Король заточил нас в тюрьму. Охранники издевались и насиловали мою мать и сестру.
В моём горле встал ком.
— Мне так жаль, Роан.
— Я думал, что надо бежать. Снова. Это я придумал план побега, гениальный способ выбраться из тюрьмы Огмиоса. Я думал, что это лучший способ защитить мою семью. Мы девять-десять лет тайно копали туннель из нашей камеры. Мы сбежали.
Я едва могла дышать, ожидая, когда он продолжит.
— Сначала они схватили мою мать, — Роан уже не смотрел мне в глаза, охваченный адом своих воспоминаний. — Я призвал шторм. Я пытался защитить нас.
Я закрыла глаза, и его печаль словно клубилась вокруг него.
— Шторм не защищает. Шторм невозможно контролировать. Я был молодым и глупым, думал, что эта сила подчиняется мне. Я призвал всю свою мощь: вихрь, град и молнии. Но вот в чём особенность штормов — их невозможно контролировать. Шторм, который я призвал, убил мою сестру. В неё ударила молния. А когда они забрали нас обратно, Огмиос хотел сделать из нас показательный пример. Возле Фонтана Дану в Триновантуме он вырвал крылья моей матери из её спины, затем казнил её у меня на глазах.
Я вспомнила слова Роана. «Что может быть хуже, чем сгореть заживо? Смотреть, как тот, кого ты любишь, сгорает заживо».
Я едва могла дышать от его боли и сделала единственное, что мне было доступно. Я обняла его и прошептала:
— Это не твоя вина.
Мёртвая тишина воцарилась над кладбищем. Даже птицы перестали чирикать, словно они тоже слушали, что будет дальше. В настоящий момент, положив голову на грудь Роана, я слышала лишь биение его сердца.
— Я знаю, каково это — чувствовать себя виноватым, — продолжал он. — Я знаю, как это может помутить твои суждения.
— Если мы останемся, многие могут погибнуть, — сказала я, не поднимая головы с его груди. Меня одолевало дикое, неукротимое желание защитить его любой ценой. Может, мои суждения помутились не от чувства вины, а от отчаянной потребности держать его подальше от опасности. Мысль о смерти Роана ужасала меня, вызывая головокружительный, пронизывающий до костей ужас, которого я никогда прежде не испытывала, даже когда чувствовала чужой страх как Владычица Ужаса.
Роан погладил меня по волосам.
— Если мы сбежим, многие умрут. И не имея земли, которую можно назвать своей, Неблагие угаснут один за другим, пока не останется никого. Мы должны остаться и сражаться. Благие не лишены уязвимостей. Если мы укрепим силы в крепости Сингето, мы всё ещё можем остановить их.
Я крепче обняла его, не желая рисковать его жизнью.
— Нам понадобится как-то склонить чашу весов в нашу сторону.
Он снова провёл ладонью по моим волосам, его прикосновение утешало.
— Ты перевесишь чашу весов, Кассандра. Я знаю, что ты сумеешь вернуть свои силы ужаса. Мы будем тренироваться. Мы будем…
— Я не могу, — я бесплодно пыталась снова найти свои силы и ничего не добивалась, пока ходила по району, где раньше был Лондонский Камень. Мне надо объяснить это так, чтобы для Роана стало понятно. — Представь, что ты идёшь рыбачить с удочкой. У неё есть леска, крючок, возможно, наживка. Когда я использовала силы ужаса, я была рыбаком, который держит удочку и леску. Лондонский Камень был крючком и наживкой. Я использовала свою связь с ним, чтобы призвать страх и подцепить его. А потом я могла им управлять. Без Лондонского Камня я рыбак с удочкой и леской… но без крючка. Без наживки. Я не могу управлять страхом.