Группа из двадцати Благих ехала в нашу сторону, возглавляемая огромным воином на большом белом коне. Их всадники поднимали огромное облако пыли, скрывшее из виду линии фронта. Мы остановились и стали ждать, когда они доедут до нас.
Они остановились на расстоянии примерно десяти метров.
Роан выпрямился.
— Я Роан из дома Таранисов. Мы пришли обсудить перемирие.
— А я Кассандра Уила Брок.
— Я Тейрнон Эсус, генерал армии Благих, — презрительно процедил Благой воин, сверкая бледными глазами. — Вы пришли предложить капитуляцию? Самое время.
Я крепче сжала бёдрами лошадь.
— Прошу прощения. Кажется, мы слишком далеко друг от друга. Вы, должно быть, ослышались. Мы сказали «перемирие».
Я подстегнула Этейн, и мы двинулись вперёд. Когда между нами осталось примерно шесть метров, шестеро из их мужчин подняли арбалеты и прицелились.
Серебристые глаза Тейрнона сверкнули.
— О, я вас расслышал. Я слыхал про глупость Неблагих, но не осознавал её масштабов. Полагаю, раз ваш вид спаривается с животными, вы не в состоянии мыслить ясно. Вы правда думаете, что вы в том положении, чтобы вести переговоры?
Роан что-то сказал, но я не слушала. У меня здесь была другая роль, и я сосредоточилась на Тейрноне.
Время замедлилось, бледные волосы генерала Благих застыли на ветру. Я уставилась на завитки страха, исходившие от его тела.
Прежде я всегда использовала страх одинаково. Я вбирала его в себя, умножала и швыряла обратно. Я использовала его как простое и разрушительное оружие. Но сейчас, когда в моих венах текли силы Первой, я точно знала, как искусно читать страх и манипулировать им.
Я призвала страх Тейрнона, и он пришёл ко мне, гудя в воздухе плотными оловянными струями. Его тревоги вибрировали в воздухе раскатистым погребальным плачем. Я слушала, настраиваясь на песнь его страха. Я уловила его звонкую тревогу из-за малышки-дочки, которая болела, когда он уезжал на войну. Она до сих пор болела и, возможно, она не оправится. Прямо над этим страхом вибрировал волнительный ужас заражения. Вдруг Неблагие с их звериными телами заразят его одним лишь своим присутствием?
Громкий, похожий на стаккато страх огня ритмично пульсировал в нём. Будучи маленьким мальчиком, он обжёг руку, и ужас перед огнём жил в нём до сих пор. А под всем этим слышались насыщенные, тяжёлые страхи смерти, и эти ноты вибрировали в таких глубинах, что он даже не осознавал их присутствия.
Я могла затеряться в симфонии его страхов, в идеальной гармонии для моей души. Но у меня была цель.
Я настроилась на высокий, пронзительный, почти неуловимый звук. Он страшился того дня, когда прибудет принц. Принц ожидает, что он к этому времени уже захватил крепость, и посчитает его трусом. Я поработала над этой нитью, умножила её до дикого крещендо, пока она не зазвенела над полями подобно всепоглощающей тревоге, которая преследует каждую минуту его дня.
Затем я настроилась на другую нить его страха — того, что касался крепости Сингето и её обороны. Того, что касался смерти. Я могла бы умножить эти страхи, убедить его, что он проиграет сражение, заставить его обмочиться от страха перед горящим маслом. Но я не могла лишить его знания, что подкрепление в пути. Он просто подождал бы, пока силы Благих не умножатся, пока другие не возглавят атаку. А нам надо, чтобы они напали, будучи неподготовленными.
Так что я подавила эти страхи, приглушила беспокойство из-за высоты стен, из-за горящего масла на парапете, из-за камней и стрел, которые посыплются на его людей. Я забрала грохочущие страхи смерти и заглушила их, пока он не забыл про горячее масло и боль, пока он не забыл, что мы можем его убить.
Наши люди ослабели от голода; он видел это по заморенным лошадям, по осунувшимся лицам. Чаша весов существенно склонена в пользу армии Благих.
Я была Владычицей Ужаса. Но обратная сторона страха — это храбрость, и я могла манипулировать и ей тоже. А грань между храбростью и глупостью часто была размытой и неясной.
Когда я закончила работу, время возобновило свой ход.
— …не о чем говорить, — сказал Тейрнон. Его презрение исчезло, сменившись отвращением. — Возвращайтесь в свою маленькую крепость, больные животные. Мы больше не встретимся.
Все члены отряда почти как один развернули коней и ускакали в облаке пыли.