– Насчет прошлой ночи….
«Неловкий момент избежать не удалось».
– Что ты хотел сказать? – спросила она с надеждой на лице.
– Язык заплетается, когда я пытаюсь говорить, – он робко улыбнулся. – Начинай.
Вдруг Фиби занервничала. Она разделила волосы посередине, собрала одну часть и подвязала резинкой, делая хвостик.
– Знаю, ситуация с Сарой Лоуэ всколыхнула твои воспоминания и эмоции, и я здесь для тебя, – она закончила закручивать и перешла к другому, ее пальцы теперь двигались быстрее. – Но я не могу быть тебе запасным одеялом, когда тебе одиноко.
– Я не так о тебе думаю, – выпалил он. И не врал.
«Запасное одеяло?».
И вдруг он понял.
У него хватало смелости действовать в согласии с чувствами, когда жизнь становилась напряженной. Остальное время он боялся действовать или признать свои чувства. Как ей не подумать, что она интересовала его, только когда ему было одиноко?
– Я идиот, Фиби, – Малдер провел ладонями по лицу. – У меня совсем не такие к тебе чувства.
Она смотрела на него.
– Тогда какие?
«Скажи ей правду».
«Скажи, что ты думаешь, что она самая умная из всех, кого ты встречал. Что только она знает о «Звездном пути» и ракетах больше тебя. Что только она знает, что ты никогда не спишь в своей кровати, пока ее там нет. Скажи ей, что, когда она улыбается, тебе хочется быть ее парнем».
Малдер прокручивал слова в голове, но не мог их произнести.
Ставки были высоки. Он не мог рисковать потерей лучшей подруги, если чувства не были взаимны, хотя он был уверен, что она чувствует то же самое. Но если у нее были к нему чувства? Он не мог ранить ее, как ранил всех, о ком заботился.
«Ни за что».
Фиби заслуживала лучшего. Нет. Она заслуживала самого лучшего.
«А я и близко не такой».
Малдер смотрел ей в глаза и пытался подобрать верные слова. Он глубоко вдохнул, хотя не знал, что собирается сказать.
– Фиби, я…
Раздалась трель дверного звонка, и они вздрогнули.
«Кто так рано?»
Он кашлянул, чтобы начать еще раз, но звонок прозвенел дважды.
Фиби вздохнула.
– Может, стоит посмотреть, кто там?
– Точно, – сказал он и обошел ее.
Момент был упущен. Тот, кто был за дверью, возможно, спас его от унижения и потери лучшей подруги.
Малдер открыл дверь, и Гимбл прошел мимо него.
– Почему так долго? – спросил он, расстегивая синюю велюровую куртку.
– Как ты сюда попал? – спросил Малдер.
Майор не давал ему машину. Он был убежден, что кто–то прицепит туда маячок и сможет узнать, где их штаб.
– Автобусом, – Гимбл прошел на кухню и открыл холодильник, чего не мог сделать дома, не снимая велосипедный замок. Он вытащил бутылку апельсиновой содовой и сделал глоток.
– Я же сказал, что заберу тебя, – напомнил Малдер.
– Майор разошелся, когда узнал, что я включал телефон на втором этаже. Это только для «экстренных случаев», – Гимбл порылся еще и нашел вишневый пирог в обертке. Он сорвал упаковку и откусил. – Но я не хотел весь день смотреть в телескоп и искать зеленых человечков. И когда он заперся рано утром в подвале, я оставил ему записку и ушел.
Фиби прошла на кухню, словно все было идеально нормально. Но Малдер заметил, что она не смотрела на него.
«Потому что ей не все равно? Или наоборот?»
Она забрала пирог из руки Гимбл.
– Мне не нравится прерывать такой питательный завтрак, но библиотека открывается через десять минут. Поесть можно и в машине.
– Как скажешь, – Гимбл улыбнулся ей и пошел к входной двери.
Малдер задержался и поймал ее за руку, когда она пошла следом.
– Фиби? Погоди.
Она обернулась и заглянула ему в глаза, все в нем улетело вниз.
Он должен был объяснить, чтобы она поняла.
– Я не хочу…
– В том и проблема, Фокс. Я не знаю, чего ты хочешь, – она улыбнулась, чтобы дать ему понять, что все хорошо.
Но это было не так. Не для него.
– Надеюсь, когда–нибудь ты поймешь и будешь счастлив, – Фиби сжала его руку и отпустила.
***
– Не нужно было приезжать сюда, – сказала Фиби, глядя на готическое здание, окружающее со всех сторон. – Джорджтаун – не единственный университет с библиотекой.
– Но я знаю, что эта открыта всем, – сказал Малдер. Он помнил подробности из тура по кампусу, который прошел с отцом в октябре.
– Почему мне все время кажется, что я что–то упустил? – спросил Гимбл.
– Потому что так и есть, – Фиби коварно улыбнулась ему, ее светлые хвостики задевали плечи, пока она шла.
– Не гордись так собой. Я разберусь сам, – Гимбл пригнулся под веткой огромного дуба и повернулся к Малдеру. – Так в чем дело?
– Папа Фокса хочет, чтобы он учился в Джорджтауне, – объяснила Фиби, делясь кусочком информации, которой Гимбл не знал.
– А ты не хочешь? – спросил Гимбл.
Малдер пожал плечами.
– Я не могу представить себя здесь.
Джорджтаун был для тех, кто хотел потом идти в политику или быть юристами. А он хотел путешествовать в космос, изобрести прибор телепорта, такие ходили в заведении типа МТИ, Беркли и Корнелл.
– Ты еще не решил, куда дальше? – спросил Малдер у Гимбла.
– Майор хочет, чтобы я присоединился к воздушным войскам. Он пишет письмо в академию каждую неделю. А потом складывает его до размеров жвачки и прячет на дне пустой коробки от хлопьев. И выбрасывает, когда выносит мусор.
Фиби потянулась и сорвала цветок вишни с дерева, которое проходила.
– Он путает урну с почтовым ящиком?
Гимбл смотрел на свои кроссовки в красно–синюю полоску, волосы упали на его лицо.
– Это было бы слишком нормально. Он думает, что Сержио вытащит это письмо, покрытое крошками, и доставит секретно в академию.
– Что ты скажешь папе? – Фиби звучала тревожно.
Гимбл пожал плечами.
– Ничего, пока не узнаю, примут ли меня в Вирджинии или в запасных вариантах. А потом я скажу ему, что я учусь в секретном месте против пришельцев.
– Уверен, что это путь в библиотеку? – спросил Малдер.
Черная дыра грозила утащить его в забвение, ощущалась ближе обычного. Судя по информации, что он собрал в библиотеке о других пропавших детях, убийца будет держать Сару Лоуэ живой всего четыре дня.
«А если никто не найдет ее вовремя?»
Гимбл покрутил в руке карту кампуса, пока не развернул.
– Библиотека должна быть там, за старым корпусом, – он указал на дальний конец двора.
Они прошли мимо группы ребят в футболках университета с сумками со спортивной формой за плечами. Две девушки хихикали и флиртовали, пока шли рядом с ними, буквы университета выделялись на их груди.
Фиби прищурилась.
– Когда я буду в МТИ, я создам клуб девушек, знающих о расщеплении атомов и гидравлике, а не думающих только о блеске для губ. И если они не будут знать таблицу Менделеева наизусть, они не пройдут.
Гимбл пошел спиной вперед, пока они двигались между зданий.
– Вместо обычных букв можно сделать на футболках символ франция. Это самый…
– Нестабильный элемент в периодической таблице, период полураспада – двадцать две минуты в лучшем случае, – закончила за него Фиби. – Мне нравится. И у нас будут лучшие вечеринки, потому что все напитки будут производить охлаждающую физическую реакцию, как нитро–коктейли и мартини с сухим льдом.
Малдер не знал, понимал ли Гимбл, что она серьезно. Некоторые люди много времени говорили о крутых штуках, которые планировали сделать, а Фиби шла и делала.
Когда Малдер был младше, он верил, что все было возможно. Пока папа не сказал ему, что он не может быть астронавтом. Пока Саманта не пропала.
Во что теперь он мог верить? В разбитые семьи и жестокие воспоминания? В вопросы без ответов и несчастливые концы? В числа на линейке в его шкафу?
Другие оправлялись после трагедий, но не он. Так он предал бы сестру. Принял бы, что она никогда не вернется, а он не мог с этим жить. Он не мог так поступить.
Ветерок вдруг сотряс ветки вишневого дерева, розовые лепестки полетели, опускаясь на траву. Малдер не знал, сможет ли когда–нибудь смотреть на лепестки, не представляя тело Билли на постели из них.