Эпизод – меньше, чем на две минуты. Его записало заклятье слежения, пробуждающееся всякий раз, когда кто-либо появлялся у двери. Коротко, сумбурно... и ничего не понятно. Девушка чего-то хотела? Что-то забыла в номере во время уборки? Её просто стало скучно?
Ладно, Фигаро раздражённо потрусил головой, глупейшее из занятий – гадать о чём-либо не имея достаточно информации. Всё равно, что впустую перекручивать двигатель мотоповозки, отключив сцепление – толку ноль, а шума много плюс тратится без толку топливо. Положим пока что Наташу Филч на дальнюю полочку и вернёмся к ней позже. А сейчас его ждёт городской голова.
Городской голова Форт (Фигаро так и не удосужился выяснить его полное имя), конечно же, следователя не ждал. Но Фигаро и не подозревал, что не ждал он его прямо до такой степени.
Следователь ожидал увидеть перед собой весёлого беззаботного пьянчужку, похожего на всех остальных в этом городке: милый, со странностями, но, в целом, компанейский чиновник первого ранга, начисто игнорирующий свои обязанности. Умудряется же как-то тот же Хонти рыбачить и выпивать среди недели, не особо-то заботясь о своих должностных заботах, так почему бы Форту тоже не гулять во все тяжкие? На жалованье городского головы, даже без учёта воровства (а его здесь нет), в ресторациях вообще можно жить. Ну, наверное, этот и живёт.
Ресторация «Три Короны» находилась не то чтобы рядом с главной площадью; одним из своих боков она на эту самую площадь вылезала. Там можно было бы сделать прямой выход к ратуше, но это, похоже, стоило немалых денег, поэтому вместо ворот «Три Короны» облокачивались на ратушу стеной – высокой, серой и увитой ползучими виноградными лозами.
В такой ранний час на летней площадке, как это и полагается в приличном городе, почти никого не было. Лишь в дальнем уголке под водяными форсунками, что пыхтели мелкой, почти невесомой водяной пылью, создавая нечто вроде щита от летней жары, за маленьким круглым столиком сидели двое прилично одетых джентльменов. Они пили кофе из миниатюрных чашечек, ели омлет и оживлённо что-то обсуждали (до Фигаро донеслись обрывки фраз «...нефть растёт, и будет расти, я тебе говорю, поэтому не думай, а покупай, пока дёшево... я сам с керосиновых акций живу и жирею... а как же...» На следователя эти двое не обратили ни малейшего внимания.
- Я могу вам чем-нибудь помочь?
Фигаро обернулся.
Это, конечно же, был гарсон, но...
Тонкие усики-стрелочки, которые ещё называли «под Фунтика» (имея в виду Их Величество, Левую Либеральную Голову Имперского Орла господина Фунтика, разумеется), выдающийся подбородок, похожий на сапёрную лопатку, набриолиненые до зеркального сияния волосы, и нос. Фантастический, невероятный, выдающийся носище, которым, наверное, можно было отбиваться в уличной драке безо всякой палки. Белоснежная рубаха, чёрный фартук с вышитой на нём эмблемой заведения – три маленькие золотые коронки вписанные в овал – и остроносые лакированные туфли.
И глубоко посаженные карие глаза: спокойные, но до неприятности внимательные и цепкие.
- Добрый день. – Фигаро коротко кивнул, не потрудившись снять котелок. – Надеюсь, можете. Я ищу городского голову Форта. Мне сказали, что в это время он, скорее всего, будет здесь.
Тонкие брови чуть дрогнули; гарсон едва заметно наклонил голову.
- Верно, господин Форт сейчас в зале. Но я не думаю...
- Зато я думаю, приятель. – Следователь легкомысленно помахал перед носом у гарсона «корочкой» ДДД – пухлым красным удостоверением с чёрной вмятиной государственного герба. – Это важно, поверь. Иначе я бы не стал доставать Форта так рано.
В карих глазах вспыхнули едва заметные искорки; выражение лица гарсона неуловимо изменилось, но что оно могло значить, следователь понять не мог.
-А, – сказал гарсон, – а. Вы приезжий. Понятно. Что ж, думаю, что пока что, – последовал короткий взгляд на башенные часы – городской голова ещё может уделить вам некоторое время... Будете что-то заказывать?
- Спасибо, что спросили, мой любезный друг. – Следователь облизнулся. – Значит так: подайте-ка мне котлету по-столичному, овощной салат и кофе.
- С молоком или без?
- С молоком.
- Сахар?
- Две ложки.
- Концентрат или тростниковый?
- Тростниковый.
- Кофе растворимый или молотый?
- Молотый.
- Арабика, или...
- Довольно-о-о-о! – завопил следователь, хватаясь за голову. Один кофе по-турецки и сливки отдельно. Всё. И где у вас тут уборная?
Внутри убранство «Трёх Корон», может, и не достигало по атмосферности уровня нижетудымского «Равелина», однако было выдержано в своём, также неповторимом и оригинальном стиле: главный зал «Корон» был полностью деревянным.
Деревянные столы, деревянные люстры-тележные кольца (с противопожарными алхимическими светильниками холодного огня, разумеется), деревянные полки за деревянной стойкой, деревянные панели с маленькими резными коронами на стенах и паркет. Самый настоящий дубовый паркет, который, судя по всему, каждое утро и каждый вечер полировали до блеска двумя мастиками и тремя пятновыводителями. В любом случае, смотрелось это дорого.
А пахло здесь ещё дороже. В воздухе витал крепкий аромат кофе, дыма хороших сигар, одеколона и кожаной обивки. Это было место, куда усталый джентльмен мог прийти после тяжёлого дня в своём кабинете, в котором он то орал в телефонную трубку, то нервно перебирал бумаги, то ругательски ругал несчастных клерков, и, наконец, дать себе возможность расслабиться среди таких же усталых джентльменов за стаканчиком односолодового виски, или янтарного коньяка, выкурить сигару, и высказаться от души, не стесняясь в выражениях, на чём, всё-таки, этот проклятый свет стоит, и как он всё ещё умудряется это делать.
Но сейчас, в начале двенадцатого, в огромном зале «Трёх Корон» находился всего один посетитель – городской голова Серебряной Пагоды господин Форт.
Ему было около пятидесяти. Чем-то городской голова напомнил следователю тех молодящихся столичных чиновников, которые надевают хлопковые клетчатые рубашки навыпуск, синие «шахтёрские» брюки, ужасные тяжёлые ботинки с подковами и катаются на переделанных под спиртовое топливо мотоколясках, обосновывая это тем, что спирт при сгорании не вредит окружающие среде. У Форта даже борода с усами были такие же: окладистые, аккуратно подстриженные и напомаженные.
Перед городским головой стояло две тарелки: на одной красовался великолепно обжаренный говяжий стейк, а на второй красивыми спиральками лежали загогулины, нарисованные тремя разными видами соусов. От стейка осталось уже меньше половины; к соусам голова пока что даже не прикоснулся.
И ещё на столешнице тускло блестела в свете едва пробивавшегося сквозь решетчатые ставни солнца большая бутылка виски. Содержимого в ней оставалось едва-едва четверть.
Городской голова взглянул на Фигаро, и удивлённо поднял брови. Следователь открыл было рот, но Форт нетерпеливо вскинул руку, помахал ей, точно железнодорожным фонарём – мол, подождите – и поднёс ко рту вторую руку, в которой голова сжимал наполненный до краёв толстый стакан.
Раздался скворчащий звук, и виски из стакана перекочевал в Форта, после чего голова упал обратно на стул с высокой спинкой, шумно выдохнул, расплылся в благостной улыбке, и, протянув следователю руку, произнёс:
- Форт. Алексей Форт, городской голова. Вообще-то, у меня сейчас не приёмное время, но вы присаживайтесь, присаживайтесь! Не стойте, авось, не у короля на приёме. – Форт раскатисто захохотал. Он явно был навеселе, но пьяным в стельку отнюдь не казался. – А хотите, давайте попросим гарсона притащить вам кресло. Я просто люблю на стуле – спина болит. Поясница.