- Прогоните?
- Не могу. Закон о свободе прессы, чтоб его... Ладно, господин Фигаро, бывайте. Выпейте коньяку и попробуйте успокоиться. Ну а если не получится, так я в участке до поздней ночи. Приходите, хлопнем по двести, в картишки перекинемся. У нас тут ДДД нечасто бывает.
- Спасибо. – Фигаро глубоко вдохнул свежий вечерний воздух, и помассировал виски. – И извините за вторжение. Это...
- Инстинкты следователя, понимаю. – Жандарм усмехнулся, но веселья в его голосе не было. – Ничего страшного. Спокойной ночи.
И он ушёл к жандармской «будке»: обитому железом фургону, что тихо постукивал в сторонке разбитым мотором («клапана вразнос, – подумал Фигаро, – недолго эта машинка пробегает...»). Хлопнула дверь, скрипнули рессоры. Где-то заливисто защебетала в ветвях птица.
Захлопали вспышки фотоаппаратов; это репортёры, наконец-таки, нашли лучшие ракурсы, и теперь изо всех сил давили на гашетки спусковых механизмов, с жужжанием перематывая плёнку в барабанах новеньких «Пентаграммов». Фигаро отвернулся. Он не то чтобы не любил газетчиков, но если бы перед ним встал выбор – пристрелить либо журналиста, либо адвоката, то следователь бы серьёзно задумался.
- Расслабьтесь, – донеслось откуда-то из-за спины, – они просто стервятники. Милые птички, питающиеся мышками и ящерками, но уж если почуют сочную падаль...
Следователь вздохнул, тихонько пробормотав проклятье. Похоже, у обитателей Серебряной Пагоды подкрадываться со спины входило в список местных традиций.
- Кто на что учился, – сказал он, не оборачиваясь, – хотя я бы на такое даже учиться не пошёл. Уж лучше в жандармы.
- Зря. – За спиной тихонько рассмеялись. – То же дерьмо, только в профиль. Это я вам как вовлечённое лицо говорю.
Фигаро, наконец, обернулся.
Это был молодой жандарм с «птичками» первого помощника, приехавший на место трагедии одетый по форме, и следователь, наконец, понял, почему.
Жандарму было лет двадцать, и сейчас, в свете фонаря, наконец, стало заметно, что он не просто молод, но и очень хорош собой: тонкие черты лица, глубокие синие глаза и копна золотистых, чуть вьющихся волос, свободно падающая на плечи. В новенькой форме, да ещё при таком освещении на фотографиях в завтрашних газетах он будет выглядеть просто шикарно, так что и молодые незамужние девицы, и уже не юные, но всё ещё бойкие вдовушки в ближайшие несколько месяцев будут засыпать с фото златокудрого жандарма в обнимку.
Юноша чуть улыбнулся, словно понимая, о чём думает следователь, дал газетчикам сделать ещё несколько снимков, и, похлопав Фигаро по плечу, шепнул ему на ухо:
- Предлагаю отойти в сторонку и перекурить. Сейчас тут будет чёрт знает что: шеф будет отвечать на вопросы, тело станут грузить в фургон... бр-р-р-р! Не поймите меня неправильно, я не чистоплюй, но, как по мне, Ашер газетчикам попустительствует. Ну, пусть фотографируют, чёрт с ними. Но ответить на вопросы можно и на ежемесячной конференции, право слово.
- И часто у вас случаются ежемесячные конференции? – Следователь фыркнул.
Первый помощник Ашера немного подумал.
- Если я правильно помню, то последняя была два года назад, под День труда... Или под День работника... Короче, осенью... Да идёмте же... Вон туда, за ратушу. Там есть лавочка, и нет фонаря. Всё равно это надолго.
...На какой-то миг Фигаро показалось, что они с жандармом буквально нырнули в плотную бархатистую темноту летнего вечера, так резок был контраст между зажатым в круге фонарного света женским телом с окружившей его толпой, и остальным пространством. В лицо словно дунули нашатырём; думать и дышать сразу стало намного легче.
- А говорят, у нас в городе никогда ничего не происходит. – Молодой жандарм вздохнул. – Если бы... Совсем молодая, ей бы жить да жить. И вот выходит девушка вечером из дома, думает, наверно, о чём-то своём, женском, и тут – бах. Не думаю, что она страдала. Но это ведь тоже страшно: её, получается, как будто выключили. Клац. И нет человека. В прошлом году на фабрике ремонтник по пьяни попал в станок, тоже приятного мало, скажу я вам.
- Но, – Фигаро сунул руку в карман и поморщился – он опять умудрился оставить трубку в комнате, – несчастные случаи – это одно, а убийства – совсем другое. Вы где-нибудь служили до Серебряной Пагоды?
- Да. – Жандарм спокойно выдержал взгляд следователя, достал из кармана красивую картонную пачку «Вензеля» и протянул Фигаро. – В Затхлых Отдушинах. Город углежогов и шахтёров в сорока верстах от Верхнего Тудыма. Знаете такое место?
- Знаю. – Следователь, благодарно кивнув, взял сигарету, тут же прикурив заклятьем, и прикрыл глаза от удовольствия. Всё же, «Вензель» был отменной маркой сигарет; возможно, даже лучше «Звезды». – И почему перевелись в Пагоду?
- Меня перевели. – Молодой жандарм невесело усмехнулся, сделав ударение на первом слове. – Как выяснилось, я совершенно не подхожу для такой работы. Тела, кровища, перестрелки... Это папенька был жандармом до мозга костей, да и дед тоже оттуда. Считалось, что я продолжу династию, ха-ха... Поначалу я был не против. Мне, откровенно говоря, вообще было плевать, куда поступать; в четырнадцать лет, сами знаете, в голове ветер. Окончил академию с отличием, открывал выпускную церемонию, всё такое. А потом случились Затхлые Отдушины. Когда я... – да, вот и скамейка, кстати... – когда я на первом же задании проблевался прямо на труп, а на втором не смог выстрелить в спину убегающему бандиту, меня едва не вышвырнули с позором. Помогли связи папеньки, Эфир ему пухом, и мне оформили перевод сюда.
- Серебряная Пагода настолько известна? – Фигаро сел на скамейку, затянулся, и покосился на молодого жандарма. – Я думал, об этом городе почти никто не знает.
- Да все о нём знают, – первый помощник махнул рукой, – просто туману напускают для пущей таинственности. Маленький городок в горах, где никто не совершает преступлений. Вы что, думаете, меня ни разу не расспрашивали насчёт Пагоды приезжие колдуны вроде вас? Нет-нет, вы не подумайте, я ничего не имею против. Сто раз уже было, так пусть будет и сто первый – от меня не отвалится. Думаете, я дурак, и не понимаю, что вы не из ДДД, а совсем из другой конторы? Молчите, не отвечайте. Вы сейчас будете всё отрицать, я строить ехидные рожи – этот ритуал можем пропустить. Просто скажу: да в Серебряной Пагоде нет преступников. Здесь нет убийц, нет воров, нет грабителей и насильников. Даже хулиганов нет, можете себе представить?
- Теперь, немного пожив в вашем замечательном городе, могу. – Следователь пыхнул сигареткой и с наслаждением вытянул ноги. Вокруг тихо шептала на ветру тяжёлая зелёная листва, где-то лениво мяукал кот, шуршали сухие листья, задевая высокую каменную ограду. – Но вам не кажется всё это, мягко говоря, странным?
- Кажется. – Молодой жандарм щелчком пальца по дну пачки выбил сигарету, тут же прикурив от крошечной золотой зажигалки. – И что? Причина здешней мирной атмосферы мне неизвестна, и, скорее всего, лежит за пределами моего понимания. Пусть её поисками занимаются люди вроде вас. А мне просто нравится, что существует такой вот городишко, где самым ужасным событием за год стала смерть молодой женщины под колёсами мотофургона. Я не хочу отсюда уезжать. Это мой дом, господин... кстати, а как вас зовут-то? – Юноша тихо засмеялся. – А то я не расслышал, пока вы с шефом болтали.
- Фигаро. Александр Фигаро, старший...
-...старший следователь ДДД, понятно. Вашу «корочку» я заметить успел. Я Льюис Максара, но лучше называйте меня просто Ллойд – это моё второе имя. «Льюис» у меня от деда, а «Максара» – от матери. Она у меня из Лютеции; фамилия, в целом, обычная, но в школе мне всё равно доставалось.
- Хорошо... Ллойд. – Следователь хмыкнул.
- Так вы говорите, девушка умерла от... естественных причин?
- Я бы не назвал естественной причиной наезд мотофургона, но если вы имеете в виду именно что причины неестественные, то нет, никаких Других виляний я не заметил. Её не толкали под колёса кинетиком, не держали на пси-контроле – ничего такого. Что у неё в крови скажет коронер, а исправность тормозов «керосинки» проверит механик, это уже дело не моё, но что касается всяких... виляний, которые по моей части, то я таковых не обнаружил.