Сидевшие в «Ниссане» переглянулись. Асиф Шахвани замер, ожидая сигнала. Машины подъезжали все ближе. Они должны остановиться точно у припаркованного «Пежо». Он не смотрит на машину, не обращает внимания на оживленные крики людей. Его взгляд прикован к выходу из отеля, откуда должна появиться владелица «Пежо». Он ждет сигнала.
– Черт возьми, – выругался первый, – посмотри, сколько людей их сопровождает.
– Они нарочно едут так медленно, чтобы привлечь к себе внимание, – невозмутимо пояснил второй, – типичный предвыборный трюк.
– Там в толпе много детей, – сказал сквозь зубы первый.
– Я вижу, – спокойно ответил второй, – зачем ты мне это говоришь? Предлагаешь выйти из машины и уговорить Шахвани не взрывать «Пежо»? Он меня не послушает, и ты это прекрасно знаешь. Может, стоит его застрелить и спасти всех остальных. Тоже не поможет. Он может успеть нажать кнопку. Что тогда? Не сегодня, так завтра, не здесь, так в другом месте. Их организация приняла решение, и никто уже не в силах его отменить.
– Никто, кроме нас.
– Мы тоже ничего не можем сделать. Мы всего лишь контролируем этот процесс, чтобы он не стал неуправляемым. Пока они взрывают друг друга, наши обыватели могут спокойно спать. Хуже, когда они решают устраивать подобные вещи в нашей собственной стране. Вот тогда мы обязаны вмешиваться. Если хочешь, мы в данный момент спасаем жизни наших граждан, наших жен и детей. Мы обязаны знать, кто и зачем убивает в этой стране, чтобы не пускать их в нашу собственную. Выбор есть только такой: либо люди погибают здесь, либо в нашей стране. И не исключено, что среди погибших у нас могут оказаться твои родители, жена, дети. Хотя у тебя, кажется, одна дочь?
– Ты это давно знал?
– Случайно вспомнил. Хватит рассуждать. Сейчас все начнется…
Кавалькада подъехала к отелю. Машины начали поворачивать во двор и возник обычный затор. Один из автомобилей оказался рядом с «Пежо». В нем как раз находились функционеры правящей партии. Шахвани напряженно смотрел на выход из отеля. Из него, наконец, вышла женщина. В руках у нее был зеленый платок. Никаких сомнений. Она развернула платок, словно показывая его своему сообщнику. Теперь тот уже не сомневался. Он взглянул на «Пежо». Рядом толпились люди. Лучше не смотреть в эту сторону. Он находился довольно близко к машинам, и, наверно, кто-то другой отошел бы на безопасное расстояние. Но он считал, что не имеет права даже думать об этом. Если он пострадает, то, значит, так и должно быть. Шахвани нажал на кнопку пульта. Раздался чудовищный взрыв и тут же – крики людей, стоны, проклятия.
– Черт возьми, – сказал первый, – никогда в жизни не присутствовал при управляемом террористическом акте.
– Значит, с почином – кивнул его напарник.
– Мы уезжаем? – спросил первый.
– Нет, – возразил второй, – нужно дождаться, когда осядет пыль, и рассмотреть ситуацию.
Первый снова пробормотал какое-то ругательство, но больше ничего не стал уточнять. Шахвани стоял как вкопанный. Все лицо у него было в крови, осколки стекла поранили ему лицо и руки. Но серьезных ранений у него не было. Он стоял и смотрел на муки умирающих людей, корчащихся от полученных ран. Владелицы «Пежо» нигде не было видно. Он знал, что должен уходить, но не мог оторваться от этой страшной картины, которую сам и сотворил.
– Этот кретин стоит словно в шоке, – разозлился второй. – Может, выйти и хлопнуть его по шее, чтобы он пришел в себя?
– Я бы на его месте тоже был не в себе, – задумчиво произнес первый.
– Хватит, – прервал его второй, – ты у нас такой сентиментальный. Подай заявление и переводись в отдел писем. Будешь читать чужие письма, станешь на старости лет писателем или философом. А у нас оперативная работа на грани помешательства. Вот так мне однажды объяснили, чем именно мы занимаемся.
– Он уходит, – сообщил первый, – повернулся и уходит. Хотя он, кажется, ранен.
– Надеюсь, что выживет. Мы знаем, куда он пойдет. Не торопись, пусть он уйдет, и тогда мы уедем.
– Сейчас здесь будет полно полицейских. Они наверняка обратят внимание на нашу машину.
– Ничего. Мы случайно заехали в этот район. Заблудились и заехали. Сейчас мы уедем.
Асиф Шахвани скрылся за углом. Первый включил мотор, медленно сдал назад, развернулся.
– Все это дерьмо, – неожиданно сказал он.
Второй промолчал. Он уже понял, как именно будет составлен его отчет. Его молодому коллеге не обязательно знать, что он не сумел пройти это испытание. Никто не говорит сотрудникам, что их будут проверять все время. Хотя он честно пытался предупредить своего напарника. Но тот так ничего и не понял. В их отделе иначе невозможно. Только очень устойчивые люди, трижды проверенные, не знающие никаких сомнений, могут заниматься таким делом. «На грани помешательства», – вспомнил второй. Он взглянул на своего напарника. Жаль, что он им не подходит. Хороший сотрудник, но слишком впечатлительный. И ничего невозможно скрыть. Это явно не тот случай, когда можно промолчать.
– Прибавь газу, – попросил он своего молодого коллегу, – нам нужно как можно быстрее оказаться в нашем отеле.
Второй кандидат
Он посмотрел в иллюминатор. Внизу простирались горы. В соседнем кресле посапывал сосед, все время пытаясь устроиться поудобнее и невольно задевая его своим плечом. Мужчина недовольно поморщился. Он уже много лет не летал эконом-классом и забыл, как тесно сидеть в этих рядах, даже если ты летишь бортом «Люфтганзы». Он осторожно отстранил от себя соседа и снова посмотрел в иллюминатор. Самолет через тридцать минут должен был приземлиться в Баку, в аэропорту имени Гейдара Алиева. Только что объявили, что в Баку хорошая погода, ясная видимость и температура около двадцати градусов по Цельсию. Он снова мягко отодвинул сонного соседа. С собой у него ничего нет, кроме вместительной сумки. Никакого багажа, ничего лишнего. Смена белья, две свежие сорочки и два фотоаппарата для работы. Уже послезавтра он должен улететь обратно. Он прибывает в столицу Азербайджана по поручению своего журнала, для которого сделает фотосессию о бывшей «стране огней», как раньше называли эти места. Снимет храм огнепоклонников в одном из бакинских предместей – Атешгях, где до сих пор горят огни, вспыхнувшие еще в те незапамятные времена, когда религия зороастрийцев и огнепоклонников господствовала в этих краях.
Никто не должен знать об истинной цели визита известного фотографа Джонатана Фоксмана, который на самом деле является многолетним сотрудником Центрального разведывательного управления Соединенных Штатов Америки. Его профессия позволяет ему бывать во многих местах. За долгие годы своей двойной жизни он действительно стал одним из самых известных и авторитетных фотографов не только в Америке, но и во всем мире. Что не мешает ему заниматься и своей основной деятельностью – работать на разведку. Хотя сейчас, когда ему уже под шестьдесят, трудно определить, где его основная работа. Разведка и фотодело стали неотъемлемой частью его жизни. Его лицо довольно часто появлялось на обложках известных журналов. Создавался так называемый эффект узнаваемости, когда в знакомом человеке трудно заподозрить возможного агента спецслужбы. Редкие рыжеватые волосы, зеленые глаза, тяжелый, массивный подбородок, мясистый нос. Для разведчика у него была довольно запоминающаяся внешность, но это было обманчивое впечатление узнаваемости.
Собственно, такие люди есть в каждой стране, у каждой солидной спецслужбы. С одной стороны, они работают кем угодно, иногда даже успешно делая профессиональную карьеру. Они могут быть журналистами, писателями, художниками, политическими деятелями, священнослужителями, преподавателями, врачами. Но это всего лишь прикрытие их работы на разведку или контрразведку. Такие люди нужны для связи и сбора информации в других странах, куда они прибывают, не вызывая ненужных подозрений. Они информируют собственные спецслужбы о возможных террористических или иных противоправных актах. Иногда разведчиков посылают в другие страны на дипломатическую или иную работу, где они трудятся под «крышей», почти не скрывая своей истинной профессии. Например, в Восточной Германии таким образом работал будущий президент России.