— Я знал и ее, и ее дочь. Мы были очень дружны с Дантонами. Это был красивый ребенок.
— Вы какого ребенка имеете в виду?
Дигби тихо вошел в зал заседаний и закрыл за собой дверь. Его присутствие заметили только тогда, когда он задал этот вопрос.
— Мы говорим о вашей покойной кузине, дочери леди Мари Дантон.
Дигби презрительно улыбнулся.
— Этот разговор бесцелен.
— Вы ее помните?
— Мало. Меня не интересуют маленькие дети. Я помню, что она была у нас когда-то в доме и страшно кричала и ревела. Вы все привели в порядок, Беннет?
Адвокат кивнул головой.
— Вот документ, который вы мне дали на подпись.
Дигби вынул бумагу и подал ее адвокату, тот прочитал ее очень внимательно.
— Все в порядке. Приступим к делу, господа!
Все сели за стол.
— Ваше требование, чтобы платили наличными, было тяжелым условием для нас, — сказал лорд, открывая небольшой ящик. — Я не люблю держать большие суммы денег у себя в конторе, мне пришлось нанять еще двух сторожей.
— Это вполне естественно, — сказал Дигби благодушно. Он с напряжением наблюдал за тем, как лорд вынимал пачку за пачкой и пересчитывал деньги.
Адвокат взял какой-то документ и подал его Дигби вместе с пером.
— Подпишите здесь, мистер Грот, — сказал он.
В тот же момент Гуго Виндт повернулся к вошедшему секретарю.
— Это для меня? — спросил он, указывая на письмо, которое тот держал в руке.
— Нет. Для мистера Беннета.
Беннет взял письмо, посмотрел на фамилию отправителя и нахмурился.
— Оно от Солтера, и на нем надпись: «Срочно».
— Это дело подождет до окончания нашей сделки, — сказал нетерпеливо Дигби.
— Все же лучше вскрыть его теперь.
Адвокат вскрыл письмо и внимательно прочитал его.
— Что там такое? — спросил Дигби.
— Я опасаюсь, что продажа не может состояться, так как Солтер заявил протест.
Дигби вскочил.
— Как он смеет это делать! Ведь у него нет никакого права! Он больше не мой адвокат. Кто его на это уполномочил? — в гневе закричал он.
Беннет посмотрел на Грота странным взглядом.
— Этот протест Солтер заявил по поручению мисс Доротеи Дантон, которая, судя по этому письму, еще жива.
Наступило неловкое молчание.
— Это меняет все дело, — сказал банкир Виндт. — Вы, конечно, знаете, Грот, что значит это предостережение?
— Я настаиваю на том, чтобы сделка состоялась. Старик Солтер просто мстит мне. Все знают, что Доротея Дантон давно умерла. Утонула двадцать лет тому назад.
— Все же мы сейчас ничего не может предпринять. Иначе мы отвечаем как покупатели за всякий ущерб ее интересам, — сказал спокойно лорд Уольтам.
— Но я подпишу документ об отчуждении, — заявил запальчиво Дигби.
— Это не имеет значения. Мы не хотим терять свои деньги. Если это просто недоразумение, то мы можем собраться в другой день и заключить сделку. Но я не думаю, чтобы такой человек, как Солтер, выкинул шутку.
Остальные согласились с мнением Уольтама. Дигби был вне себя от бешенства, видя, как укладывают банкноты в шкатулку.
— Хорошо, — сказал он, побледнев от ярости. Он понял, что должен принять экстренные меры к тому, чтобы получить деньги раньше, чем Солтер предпримет что-нибудь против него.
Он повернулся и побежал вниз.
У дверей его ожидал автомобиль.
— К Национальному банку, — крикнул он шоферу. Он знал, что мать имела в банке около ста тысяч фунтов, которые она получила от доходов с имений Дантонов. Эти деньги он и решил взять. Откуда могла взяться Доротея Дантон? Он очень жалел, что нс дал Вилье сумму на покупку яхты из денег матери. Для этой покупки он, к своему величайшему сожалению, дал чек на деньги банды, хранившиеся в банке.
Грота позвали в кабинет директора, и ему показалось, что тот встретил его холоднее, чем обычно.
— Здравствуйте, мистер Стевенс. Я хочу взять вклад моей матери и должен поговорить с вами об этом.
— Я рад вас видеть, мистер Грот. Сядьте, пожалуйста. Я, к сожалению, не могу выдать вам денег...
— Что это значит?
— Я сегодня получил извещение, что заявлен протест против отчуждения вами дангоновской земельной собственности. Кроме того, ходят слухи, что дантоновское состояние не перейдет к вашей матери. Итак, вы должны нас извинить. С собственного счета вы можете взять сколько угодно.
Собственный текущий счет Дигби тоже был представлен в виде солидной суммы.
— Хорошо. Сообщите мне, какой суммой я располагаю. Я возьму ее целиком.
Дигби успокоился и мог уже хладнокровно рассуждать. Он решил не биться головой об стену, а одолеть Солтера хитростью. Нужна была крайняя предусмотрительность. К счастью, деньги банды Тринадцати находились в другом банке. В худшем случае он бросит одиннадцать из тринадцати на произвол судьбы.
Вскоре вернулся директор с листом бумаги, и через несколько минут Дигби садился в автомобиль во вздутыми от банкнот карманами.
Крупный бородатый человек стоял на мостовой, когда он выходил из банка. Дигби внимательно посмотрел на него и сразу понял, что это сыщик. Открытие заставило его задуматься. Неужели за ним уже следит полиция? Или это только частный сыщик, нанятый Солтером?
Дома он нашел телеграмму от Вильи.
«Купил “Пелсагу“ 112 000 фунтов. Судно идет в Авонмау. Капитан со мной на аэроплане. Прилет в 9 часов вечера».
Лицо Дигби прояснилось. Он улыбнулся, вспомнив о Евнике. Положение еще не было отчаянным.
Глава 30
Дигби перестает стесняться
Евника сидела в темном помещении и пыталась читать. Вдруг вошел Дигби. При его появлении она страшно побледнела.
— Здравствуйте, мисс Уэльдон. Надеюсь, вы не очень сердитесь?
— Не угодно ли вам объяснить, почему меня держат в заключении? Вам известно, что вы совершаете тяжкое преступление?
Грот рассмеялся ей в лицо.
— Ну если это даже так? — сказал он любезно. — Евника, мы можем теперь говорить откровенно. Все эти вежливые выражения мне так же надоели, как и вам. — Он взял ее руку. — Какая у вас холодная рука, дорогая. В комнате довольно тепло.
— Когда я смогу оставить этот дом? — спросила она тихо.
— Вы хотите покинуть дом и меня? Нет, вы, верно, хотели спросить, когда мы вместе покинем дом? Это звучит правильнее и лучше. Какая вы красавица, Евника.
Девушка поняла свое положение. Маска упала, и она окончательно убедилась, с кем имеет дело, но нс сопротивлялась Гроту, а стояла холодная, как мраморная статуя. И даже не отодвинулась тогда, когда он взял в руки ее голову и приблизил свои губы к се губам. Она казалась ледяной фигурой, и только ее большие глаза чуждо смотрели на него.
— Я должен тобой владеть, Евника! Тебя я избрал среди всех женщин мира. Слышишь ты меня, дорогая?
Но вдруг Евника пришла в себя. Глаза ее широко раскрылись, как будто она увидела дикого зверя или ядовитую змею, и она оттолкнула Дигби изо всех сил. Но это возбудило его еще больше. Он опять бросился к ней. Евника ударила его рукой по лицу. Дигби отшатнулся, издав рев раненого зверя. Раньше, чем он успел опять броситься к ней, Евника вбежала в ванную и заперла дверь.
Пять минут Дигби стоял у двери и требовал, чтобы она его впустила. Потом он подошел к зеркалу и посмотрел на себя.
— Она меня ударила! — Его лицо стало белым как мел. — Она посмела меня ударить! — Он злобно захохотал. — За каждое прикосновение к моему лицу ей придется вытерпеть страшные муки! Ей придется желать себе смерти, молить о ней, лежа перед ним, Дигби, и обнимая его колени.
Когда он вышел и закрыл за собой дверь, то увидел мать. Она стояла в дверях своей комнаты.
— Дигби, — сказала она повелительно. — Подойди-ка сюда.
Он был так удивлен, что невольно прислушался.
Когда он вошел к ней, мать уже сидела на стуле.
— Войди сюда и запри дверь.
Он с ужасом посмотрел на нее. Прошел год с того времени, как она в последний раз говорила с ним таким тоном.
— Уж не думаешь ли ты мне приказывать?
— Сядь, — сказала она спокойно.
Вдруг Дигби понял все.