— Ты опять приняла морфий, старая чертовка?
— Сядешь ли ты, дитя мое? Сядь, Дигби Эстремеда, я хочу говорить с тобой.
— Ты... ты...
— Молчать! Скажи мне, что ты сделал с моим состоянием?
Он посмотрел на нее, не веря своим ушам.
— Я была достаточно глупа и выдала тебе доверенность. Ты продал недвижимость?
Она посмотрела на него испытующе. Он был так поражен, что пояснил ей:
— Там заявили протест, так что я не мог продать.
— Я на это и надеялась.
— Что?! — закричал Дигби, вставая.
Она снова заставила его сесть, сделав повелительный жест рукой. Дигби чувствовал себя как во сне. Эта старуха осмеливалась приказывать ему! Он дал ей морфий, чтобы успокоить ее, и она стала тем, кем была раньше!
— Почему воспротивились продаже?
— Потому что идиот Солтер поклялся в том, что ребенок еще жив. Тот самый ребенок, который утонул двадцать лет тому назад.
Он увидел улыбку на лице матери и изумился этому.
— Она жива!
Грот смотрел на мать, широко раскрыв глаза.
— Ты с ума сошла, старая дура. Двадцать лет тому назад она умерла!
— Я хотела бы только знать, как ее спасли! Ты сам во всем виноват.
Он наконец овладел собой.
— Ты или скажешь мне все, что знаешь, или я тебя заставлю пожалеть о том, что ты вообще открыла рот.
— Ты оставил ей отметину, и по этому шраму ее узнали.
— Что? Я?
— Не помнишь, Дигби? — Она говорила быстро, наслаждаясь его смущением. — Жила девочка, которой злой мальчишка обжег руку, вдавив в нее раскаленный полу-шиллинг.
Он вдруг все вспомнил. Ему вспомнился крик ребенка, большая комната со, старомодной мебелью. Из открытого окна был виден сад, и слышалось жужжание пчел. Он вспомнил и маленькую спиртовку, на которой накалил монету...
— Боже мой! Помню, все помню!
Секунду он смотрел на искривленное злорадной усмешкой лицо матери. Затем повернулся и вышел. В коридоре Дигби услышал громкий стук в дверь. Он побежал в свою комнату и подошел к окну. Оттуда он увидел стучавших. Джим и старый Солтер с двенадцатью сыщиками стояли у парадного входа. Дверь могла выдержать еще минут пять. Итак, он мог привести в исполнение свой последний план. Через минуту он вошел в комнату Евники.
— Я должен с вами поговорить, — сказал Грот мрачно. — Вам нечего бояться: ваши друзья стоят на улице и ломают дверь. Я вас хочу только привести в такое состояние, чтобы вы не могли донести на меня раньше, чем я окажусь на достаточном расстоянии от дома. Нет, я нс собираюсь вас убивать, и, если вы не понимаете, зачем я это делаю, вы — дура. А вы ведь не глупая, Евника.
Она увидела в его руке что-то блестящее и отпрянула назад.
— Не трогайте меня! Клянусь вам, что я вас не выдам.
Но он уже схватил се за руку.
— Если будете кричать или шуметь, — сказал он угрожающе, — вам придется пожалеть об этом.
Она вдруг почувствовала укол в руку и попыталась оттолкнуть его. Но Дигби держал ее словно в железных тисках.
— Ну вот и отлично. Боли не было никакой.
Она услышала проклятья и увидела его лицо, багровое от бешенства.
— Они взломали дверь, — сказал он горько.
— Вы уйдете сейчас? — спросила она удивительно спокойно.
— Да, через несколько минут мы пойдем, — ответил Дигби, подчеркивая слово «мы».
Но и этого Евника не заметила. Она стала странно апатичной и уже никак не могла вспомнить, что произошло за минуту до этого. Евника села на стул и принялась гладить свою руку. Она знала, что ее укололи, но не чувствовала боли. Все ей стало безразлично, все казалось очень странным и в то же время приятным.
— Наденьте вашу шляпу, — сказал Дигби, и девушка послушалась. Ей и в голову не приходило сопротивляться. Он повел ее в подвал, а оттуда в гараж, где не было его автомобиля, а стояла только закрытая машина-фургон, какие используют торговые фирмы.
— Садитесь в автомобиль.
Евника снова послушалась со странной улыбкой. Она находилась под действием смеси гиацина и морфия, что убивало ее память и волю.
— Садитесь на пол.
Евника опять повиновалась.
Грот вытащил из-под сиденья старый шоферский китель и надел его. Потом натянул на голову шоферскую фуражку. Нарядившись таким образом, Дигби открыл дверь гаража, выходившую в глухой переулок. Тут никого не было, кроме женщины, разговаривавшей с продавцом молока, да и те были так погружены в свою беседу, что не заметили автомобиля. Дигби не торопился. Он вылез еще раз из автомобиля и старательно запер дверь гаража. Потом закурил трубку и медленно поехал по направлению к Бэйтуотер-роуд. По дороге заправил машину бензином и медленно поехал дальше. Миновав предместья и выехав на улицу, ведшую из Стайна в Эскот, он остановился, вынул плоскую коробочку, наполнил снова шприц и, открыв дверцу, посмотрел на Евнику. Она сидела в полусонном состоянии.
— Не бойтесь.
Дигби снова сделал ей укол.
— Это больно, — сказала она.
Когда он миновал Эскот, автомобиль, ехавший впереди него, был остановлен полицией. Дигби тоже пришлось остановиться.
— Мы ищем господина с дамой, — сказал полицейский сидящим в автомобиле. — Можете продолжать свой путь.
Теперь была очередь Дигби. Он любезно кивнул сержанту.
— Могу я ехать?
— Да.
Сержант далее не заглянул в автомобиль, на котором было написано название крупной лондонской мебельной фирмы.
Дигби тяжело дышал. Он не смел подвергать себя такому риску еще раз. Надо ехать назад, в Лондон, так как автомобиль, идущий в город, не будет остановлен. Он повернул в маленький переулок, а оттуда выехал опять на шоссе, миновав другой полицейский пост. Полицейские не обратили никакого внимания на грузовик. Было много мест, куда он мог отправить Евнику, но самым безопасным был гараж, который он нанимал в Пэддингтоне. Этот гараж принадлежал банде Тринадцати. В течение года им нс пользовались. Только Джексон иногда появлялся в тара лее, чтобы поддержать порядок. Когда Дигби приехал в Уэст, начал накрапывать дождь, и улица была совершенно пуста. Он успел въехать в гараж раньше, чем владелец соседнего гаража выглянул на улицу, чтобы посмотреть, кто въехал в помещение, так долго пустовавшее. Дигби вывел Евнику из автомобиля. Девушка чувствовала себя разбитой.
— Наверх, — сказал он, заставляя ее подняться по лестнице. Наверху он зажег газовую лампу.
Здесь была довольно уютная комната. Дигби задернул занавески, нащупал пульс девушки и сказал:
— Вы сейчас хорошо себя чувствуете. Вам надо подождать, пока я приду. Хочу купить что-нибудь поесть.
— Хорошо, — ответила она.
Когда он вернулся, то нашел Евнику за умыванием. Что-то беспомощное было в ее движениях. Но Дигби не чувствовал жалости. Он подумал только, что не лучше ли сделать ей еще одно впрыскивание. Но, вспомнив, что последняя доза была очень велика, он решил немного подождать.
— Ешьте, — приказал он.
Она послушно села за стол, но вдруг положила нож с вилкой.
— Я себя чувствую такой усталой, — сказала она.
Дальняя часть помещения была спальней. Дигби наблюдал за нею, пока она снимала шарф и туфли и затем легла в постель, повернувшись к стене лицом. Раньше чем он успел подойти к изголовью, чтобы заглянуть ей в лицо, она уже крепко уснула.
Дигби долго курил... Евника в его власти, но это могло подождать. Сейчас его занимали дела поважнее. Он попал в очень трудное положение. Единственным его утешением была мысль о прекрасной плантации в Бразилии, где он думал провести остаток своей жизни.
Вдруг он поднялся, вынул из ящика бритвенный прибор, согрел воды и сбрил усы. Потом открыл шкаф, где хранилось платье. Выбрал для Евники роскошный вечерний туалет с серебряным шитьем, туфли, шелковые чулки, а для себя — костюм шофера.
Глава 31
Значение «синей руки»
— Как, Джей Грот мертва?
Это известие поразило леди Мари.
Джим сидел в конторе мистера Солтера. У него был усталый и убитый вид.
— Врачи думают, что она приняла слишком большую дозу морфия, — сообщил он коротко.