Надо полагать, австриец заблуждался. Турецкого султана совсем не интересовали стилистические тонкости текста. Он всячески оттягивал государственное признание соглашения с русской царицей, обязывающего выплатить огромную контрибуцию. Он правил Портой всего полгода, и то, что его приход к власти начался с поражения в войне, больно ранило самолюбие Абдул-Гамида. В минуты откровения он говорил единомышленникам, что с Россией заключен не мир, а всего лишь перемирие. И надо было всеми мерами готовиться к реваншу, к возврату черноморских крепостей и Крыма, к завоеванию Кубани и Кабарды. Для этого, прежде всего, требовался флот, восстановление которого займет несколько лет. Да и деморализованная его армия требовала обновления и перевооружения. Исход сражений решали пушки и огнестрельное оружие. В этом европейцы превосходили султана. А ближайшей целью Абдул-Гамид выбрал Кубань и Кабарду, чтобы военный пожар, зажженный горцами, не только ослабил Россию, но и перекинулся в Крым. Благо русско-турецкая граница шла по реке Кубань, и на левобережной стороне могли скрываться племена и отряды, враждебно настроенные против Екатерины. Поднял дух султана и приезд в Константинополь татарской делегации, обратившейся к нему с нижайшей просьбой вновь взять покровительство над Крымским ханством, простирая на народ его не только власть халифа всех магометан, но и государственную. Русский представитель при дворе султана, полковник Петерсон, требовал высылки мятежных татар, выполняя указания императрицы, но турецкие власти чего-то выжидали…
Евдоким Алексеевич Щербинин, получив обстоятельный ордер из Иностранной коллегии, отставил все дела вверенной ему Слободской губернии и выехал из Харькова в ногайские кочевья. Ранняя в этом году объявилась зимушка на юге! Высокие снега искрились по всей приазовской равнине. И хотя путь пролегал по наезженному тракту, охранение губернатора было усилено полусотней козаков. Ехал он не с пустыми руками, а с целым мешком денег. Рекрипт императрицы от 12 ноября повелевал начать действия по отделению Кубани от Крыма. Предполагалось создать Татарскую область, или Ногайское ханство. Это соединило бы все орды, переселившиеся из Бессарабии и отказавшиеся подчиняться крымскому хану. Но как их соединить, постоянно между собой враждующих, нарушающих договоры и присяги?
В Ейском укреплении Евдокима Алексеевича ждал подполковник, представитель России при ногайских ордах Стремоухов. Он уведомил о том, что Шагин-Гирей и Джан Мамбет-бей, как требовала депеша, предупреждены и явятся по первому требованию. Щербинину отвели натопленное помещение приставства, а его свита его и конвой расположились в караулках и палатках вместе с солдатами гарнизона.
Утром на переговоры прибыли правитель едисанцев и буджаков Джан-Мамбет-бей и новый ногайский сераскир Шагин-Гирей. В комнату высокого русского посланника, им хорошо знакомого, они вошли порознь. И это не осталось незамеченным Евдокимом Алексеевичем. Он переглянулся со своим секретарем и переводчиком Андреем Дементьевым. Стало ясно: разговор предстоит непростой!
– Я рад приветствовать ваше высокопревосходительство, – улыбаясь во все лицо, произнес Шагин-Гирей. – Вы многое сделали для моего народа, да не оставит вас милость Аллаха!
Шагин-Гирей, сполна вкусивший мед и яд власти, в двадцать лет назначенный дядей, Керим-Гиреем, ногайским сераскиром, ныне вновь занимал эту высшую военную должность. Но, судя по его усталому виду и холодному выражению глаз, проблем у ставленника русской императрицы снова было предостаточно.
А Джан-Мамбет, заметно одряхлевший и морщинистый, напротив, был разговорчив и спокоен. Только больше прежнего щурился, вероятно, слабели глаза. На нем щетинилась, во весь рост, просторная волчья шуба, скрывая ноги. И хотя в приставстве топили печь, ногаец не снял ни одежды, ни лисьего малахая.
– Я прибыл к вам, достопочтенные ногайские вожди, по поручению всемилостивейшей государыни Екатерины Алексеевны. Новые обстоятельства… – Щербинин умолк и проговорил внушительней: – Новые обстоятельства, открывшиеся нам в последнее время, связаны с будущностью дружественных нам орд и всей державы нашей. Мы знакомы давно, многажды встречались, и я надеюсь, снова найдем взаимопонимание.