Когда наконец зажегся свет, я был весь в поту. Техник снял меня со стула и отвел обратно в мою комнату. Наркотик и непреодолимые эмоции полностью истощили мою энергию. Мои ноги были настолько слабыми, что я едва могла ходить.
Вернувшись в мою комнату, техник помог мне сесть на койку и посмотрел на меня сверху вниз.
Он спросил. - "С тобой все впорядке?"
"Я думаю так."
Он сказал любезно. - «Это все необходимо для вашей миссии».
Я глубоко вздохнул. - "Где Таня Савич?"
«Она занята проектом».
«Я должен ее увидеть».
«Боюсь, это невозможно».
Я посмотрел на него. Это был молодой венесуэлец по имени Сальгадо. Его лицо выглядело честным. Может быть, из-за откровенности, которую я там увидел, я выпалил то, о чем даже не догадывался, что думал.
«Неужели я тот, кем меня называют? Неужели все это необходимо для народной революции?»
Его глаза сузились на меня. "Ты сомневаешься в этом?" - с тревогой спросил он.
«Я… я не знаю. Думаю, что нет. Иногда мне кажется, что я схожу с ума».
«Вы не сошли с ума. На самом деле, вы сейчас вполне здоровы». Его голос был успокаивающим.
Я спросил. - «Как долго я был здесь в клинике?»
Он заколебался, словно задаваясь вопросом, отвечать ли мне. «Позавчера вечером вас привел товарищ».
"А когда я буду готов уехать?"
"Cегодня."
Я слабо приподнялся на локте. - "В самом деле?"
«Последний этап завершится сегодня позже. У вас будет еще несколько ознакомительных занятий. Следующий будет не очень приятным для вас, но он закончится раньше, чем вы узнаете об этом. Это абсолютно необходимая часть вашей подготовки к работе на конференции ".
"Что это за работа?"
«Они скажут вам позже сегодня».
Вдруг дверь отворилась, и вошел доктор Калинин. Он сердито посмотрел на техника. «Что это? Почему вы все еще с сеньором Чавесом?»
Техник выглядел испуганным. - «Он хотел поговорить немного».
«Возвращайся к работе», - коротко сказал Калинин.
"Да, конечно." Сальгадо повернулся и вышел из комнаты.
Я смотрел, как Калинин подходит ко мне. Мне не нравилась мысль о том, что здесь правят русские и что моим соотечественникам не разрешается говорить со мной. Венесуэлец должен контролировать свою революцию, но Калинин относился к Сальгадо как к низшему.
Калинин натянуто улыбнулся мне. «Мне очень жаль, что так резко отнял у вас Сальгадо, сеньор Чавес, но у него есть обязанности в другом месте. Вы хорошо себя чувствуете?»
«Прекрасно», - ответил я.
Он пощупал мой пульс и какое-то время ничего не говорил.
«Очень хорошо. Тебе следует отдохнуть, а мы придем за тобой после обеда. У тебя впереди серьезное занятие».
"Неужели я действительно могу покинуть это место сегодня поздно вечером?"
Мой вопрос застал его врасплох. Но после короткой паузы он ответил: «Да. Сегодня вечером вы будете готовы».
«Хорошо», - сказал я. «Ненавижу заключение».
«Мы все тоже», - сознательно сказал он. «Но мы должны приносить жертвы во благо революции. Разве это не так?»
Я кивнул. Калинин натянуто улыбнулся и ушел.
Я заснул ненадолго. Вдруг я услышал собственный крик. Я сел на койку прямо, весь в поту и трясясь. Я провел дрожащей рукой по рту, глядя на противоположную стену. На меня было не похоже бояться - столько я знал о себе. Должно быть, они давали мне лекарство. Мне приснился еще один кошмар.
Я видел уродливые лица из темной комнаты и слышал резкие злые голоса. Все это было смешано с моими образами. Я шел по темному переулку с «люгером» в руке. Я повернул за угол, и внезапно передо мной появилось огромное искривленное лицо. Он выглядел как президент, но это было деформированное лицо висящее в темноте.
Я стрелял из люгера снова и снова, но это отвратительное лицо только смеялось надо мной. Рот открылся, угрожая поглотить меня. На меня приближались длинные острые зубы. Тогда я закричал.
После легкого обеда меня отвели обратно в комнату с машинами - они называли это комнатой ориентации. Техник предупредил меня, что этот сеанс будет другим, и он не преувеличивал. Таня встретила меня в комнате, когда техники привязывали меня к креслу.
«Это будет неприятно», - сказала она. «Но все закончится раньше, чем вы это узнаете».
«Я думал о тебе раньше», - сказал я. «Я просил тебя, но они сказали, что ты слишком занята, чтобы меня видеть».