Марк Грени
Агент на месте
Возможно, вы не заинтересованы в войне, но война заинтересована в вас.
Персонажи
Ахмед аль-Аззам: Президент Сирии.
Джамаль аль-Аззам: Покойный отец Ахмеда аль-Аззама, бывшего президента Сирии.
Шакира аль-Аззам: Первая леди Сирии.
Бьянка Медина: Испанская фотомодель, любовница Ахмеда аль-Аззама.
Доктор Тарек Халаби: Кардиохирург, содиректор Союза изгнанников Свободной Сирии, муж Риммы Халаби.
Доктор Рима Халаби: Кардиохирург, содиректор Союза изгнанников Свободной Сирии, жена Тарека Халаби.
Винсент Воланд: Бывший офицер разведки, DGSE, Генеральный директорат внешней безопасности (Французская служба внешней разведки), и DGSI, Генеральный директорат внутренней безопасности (французская служба внутренней разведки).
Себастьян Дрекслер: (Кодовое имя: Эрик) Офицер швейцарской разведки, сотрудник Приватбанка Meier.
Henri Sauvage: Капитан судебной полиции, Национальная полиция Франции.
Фосс: Лейтенант-стажер, судебная полиция, Национальная полиция Франции.
Аллард: Лейтенант судебной полиции, Национальная полиция Франции.
Клемент: Лейтенант судебной полиции, Национальная полиция Франции.
Малик: Оперативник внешней разведки ГИС, Служба общей разведки, Сирийский отдел внешней безопасности.
Ларс Клосснер: Владелец Klossner Welt Ausbildungs GMBH, службы безопасности и частного военного подрядчика.
Van Wyk: КВА, частный военный подрядчик / руководитель группы.
Сондерс: КВА, частный военный подрядчик.
Броз: КВА, частный военный подрядчик.
Валид: Майор бригады «Ястребы пустыни» (проправительственное сирийское ополчение).
Пол Бойер: Бывший французский иностранный легионер, офицер частной безопасности.
Роберт «Робби» Андерсон: Капитан, 10-я группа специального назначения армии США.
Stefan Meier: Вице-президент, Meier Privatbank.
Джамал Медина: Маленький сын Бьянки Медины.
Ясмин Самара: Няня для Джамала Медины.
Доктор Шаукат Саддики: Хирург-травматолог, сочувствующий сирийскому сопротивлению.
Абдул Бассет Рахал: Боец Сирийского сопротивления в составе Свободной сирийской армии.
Мэтью Хэнли: Директор Национальной секретной службы Центрального разведывательного управления.
ПРОЛОГ
Заключенные были убиты один за другим, с эффективностью, столь же точной, как тикающие часы. Уже две дюжины убитых, а палач только набирает ход.
Сцена резни была полна ужаса: вонь свежей крови, приторный запах тел, плавающих в коричневом озере, вязкое мозговое вещество, разбрызгивающееся и густеющее на выжженном солнцем пирсе.
Скалистый склон над местом бойни сверкал в полуденном зное, отражая битое стекло и искореженный металл, торчащие из-под обломков битвы, произошедшей несколько месяцев назад. Многие погибли, а те немногие побежденные, которые выжили, бежали, спасая свои жизни, и оставили разрушенную землю победителям.
Черные флаги ИГИЛ теперь висели на городской площади, и они развевались с крыш разрушенных зданий и хлестали по кузовам почти каждого пикапа, который проезжал по разбитым улицам: конечно, каждого автомобиля, который был до отказа набит молодыми бородатыми мужчинами в дешевой тактической экипировке и размахивающими оружием, с дикими глазами, полными рвения к их отвратительному культу смерти.
Здесь, у озера, между изломанным склоном холма и водой, проходила узкая береговая линия из солончаков и коричневого кустарника. Сорок три приговоренных к смерти мужчины в оранжевых комбинезонах опустились на колени, остальные из шестидесяти семи, которых доставили сюда на грузовике всего двадцать минут назад.
Пленников окружили бойцы в масках, державшие винтовки наготове; запястья пленников были связаны грубой веревкой спереди, и все они были связаны вместе длинной веревкой. Это исключало шанс, что кто-то из них встанет и уйдет, хотя вряд ли это имело значение. Никто не собирался убегать. До турецкой границы было почти сто километров по мертвой земле раздираемой войной Сирии, так какие у них были бы шансы, если бы они побежали?
Никто, сплетенный и стоящий здесь на коленях, не устоял бы перед ожидающей его судьбой. В этом не было никакого смысла, и практически все эти люди понимали, что последние несколько мгновений, оставшихся им на этой грязной Земле, лучше было бы потратить на молитву.