«Он так и не вернулся домой».
Молодой человек смотрел вдаль, вспоминая те дни.
«Я отслужил год в армии, когда мне было восемнадцать, но к тому времени мне был двадцать один, и я водил трактор, когда служил в SAA, так что я мало что знал о боевых действиях. И все же… когда Мохаммед не вернулся, а сердца моей матери и сестры были разбиты, я решила присоединиться к сопротивлению. Я не был особенным, просто еще одним повстанцем, сражающимся в Хомсе и Пальмире, но когда пришли американцы, им понадобился кто-то для перевода».
«Что вы будете делать, когда война закончится?»
Молодой человек бросил на Корта странный взгляд. «Когда война закончится, я буду мертв».
Корт бросил на него быстрый взгляд, затем вернулся к оптическому прицелу своей винтовки, чтобы просканировать российскую базу. «Ты не думаешь, что переживешь это?»
«Нет. Я умру шахидом. Ты называешь это… мучеником.»
Корт только вздохнул, и Терп услышал шум.
«Ты не хочешь быть шахидом?»
«Я позволю какому-нибудь тупому сукину сыну на другой стороне стать шахидом».
«Я не понимаю».
«Паттон», — сказал Корт. «Генерал Паттон. Это была его реплика. Ну… вроде того.»
Это никак не помогло устранить замешательство молодого сирийца. «Кто это?»
«Я просто говорю… что если ты идешь на войну, готовый умереть, то ты, вероятно, умрешь. И если ты умрешь, то другая сторона победит».
«Конечно, но я знаю, что Аллах может забрать меня в любое время».
Корт отвел глаз от прицела и посмотрел на сирийца. «Ты думаешь, ты мог бы попросить его подождать, пока я не закончу с тобой?»
Молодой человек улыбнулся. «Это… это так не работает».
«Вы, ребята, разговариваете по пять раз на дню и у вас не получается попросить его о чем-нибудь?»
Терп засмеялся. «Ты неверующий. Неверующий».
Корт пожал плечами. «Неверующий думает, что у него есть ответы на все вопросы. Это не я. Я не знаю, что там, за пределами моей способности видеть. Все, что я знаю, это то, что я не знаю, и я действительно знаю, что чертовски много людей в этом мире намертво настроены убить друг друга из-за вещей, в которых они кажутся чертовски уверенными».
«Да, моя страна долгое время проливала кровь. Мой друг, у нас с тобой одна судьба. Мы с тобой умрем, как и все остальные».
Корт снова посмотрел на юг, в аэропорту. В поле зрения не было никаких самолетов, что показалось ему интересным. Он сказал: «Я не планирую умирать, пока не убью хотя бы еще одного мудака».
«Аззам?»
«Ты можешь представить себе здесь мудака покрупнее?»
«Нет… Он определенно самый большой мудак здесь».
Закончив говорить это, Корт оторвал глаз от прицела и посмотрел на голубое небо перед собой. За его правым плечом в поле зрения появился самолет, летящий низко, с выключенной передачей. Суд признал его российским Як-40 Яковлева, старым, но надежным транспортным самолетом.
Терп сказал: «Аэропорт открыт!»
В небе над ним оба мужчины увидели кружащую пару истребителей МиГ-29. Они не готовились к посадке, но они явно защищали транспорт.
Корт сказал: «И прибыла VIP-персона».
«Ты думаешь, это Аззам?»
«Мы проделали долгий путь, поэтому я пристрелю того, кто выйдет сухим из воды».
Терп сказал: «Мне нравится этот план».
Корт полез в свой рюкзак и достал три литра воды. Это было все, что у него осталось. «Малыш, мне нужно, чтобы ты разлил это по всему полу и по стенам, на три метра в каждом направлении».
«Но… почему?»
«Когда я выстрелю из этого пистолета, он поднимет много пыли. Если мы не замочим территорию, мне придется подождать последующих снимков». Корт добавил: «У нас не будет на это времени».
Молодой человек открыл первую бутылку и начал выливать ее на пол, разбрызгивая по стенам вокруг себя.
ГЛАВА 73
Незадолго до семи утра Бьянка стояла с тремя сирийскими солдатами-ГИС, их лидером Маликом, Дрекслером и Анри Соважем в дверях офисного здания. Судно из Сирии находилось недалеко от берега, и вскоре в пристань прибудет шлюпка, чтобы забрать всех. Малик разговаривал по телефону с мужчиной на лодке, и она могла слышать, как он согласовывал точное место для доставки.
Малик сунул телефон обратно в карман и повернулся к группе. «Мы хотим прибыть в док точно в то же время, что и запуск. Все еще темно. Мы делаем это правильно, и нас никто не видит».