"Советуем тебе прекратить всякое участие в расследовании. Или приготовь гроб для себя. Не будь дураком".
Ян сейчас же поднялся к Вэю и показал письмо.
- Наверно, и мне пришлют... - чуть слышно произнес Вэй. - Они не хотят, чтобы мы продолжали расследование.
- Я вот о чем думаю. - Ян поднес палец к носу. - До сих пор ничего не присылали, а теперь вдруг прислали. Почему? Потому что мы на верном пути. Как вы считаете?
- Ну, допустим... Но... так или иначе, это письмо не пустая угроза. Я думаю, что тебе следовало бы отойти от дела...
- Теперь начинается самое интересное, - Ян энергично почесал голову. Мы, кажется, напали на след. И в это время бросать дело из-за какой-то записочки. Судя по почерку, письмо написал какой-то школьник.
- Написано либо малограмотным человеком, либо левой рукой. Это для того, чтобы скрыть почерк. - Вэй притянул к себе телефонный аппарат. - Я поговорю с Фентоном.
- Как только узнают, что вы сообщили полиции об этом письме, что-нибудь сделают с вами...
Вэй положил обратно трубку.
- Может быть, тебе бросить это дело? Зачем зря рисковать?
Ян смял письмо и заявил:
- Ни за что не брошу.
Об этом решении он сказал через несколько дней и, своим друзьям студенту Хуану и механику Чжу. Они сидели на скамейке около конечной остановки фуникулера на вершине горы.
- Кто-то пошутил, а я должен бросать дело? Когда стали выясняться такие интересные обстоятельства... Прямо дух захватывает. Позавчера одна из служанок сказала мне, что в ту ночь она видела, как к Лян Бао-мину приходил кто-то около часу ночи и ушел примерно в три. И сразу после этого Лян тоже ушел куда-то и вернулся незадолго до начала истории.
- А ты сообщил об этом Вэй Чжи-ду? - спросил Хуан.
- Конечно. А он доложил Фентону. И сегодня нам уже сообщили из полиции, что за Ляном стали следить.
- Он, кажется, работал в гоминдановской полиции, - сказал Чжу, негодяй порядочный. Пускай англичане следят за ним и хватают его. Жалеть его нечего. Но впредь будь осторожен. Могут вдруг пойти показания на какого-нибудь приличного человека, чтобы сбить с толку следствие. А ты доложишь Вэю, он - полиции, и этого человека арестуют. Поэтому, перед тем как докладывать Вэю о ком-нибудь, сперва советуйся с нами.
Хуан сказал:
- А может быть, письмо подброшено для того, чтобы напугать не тебя, а Вэя? Ведь ты только выполняешь поручения этого франта.
- Я думаю, что они узнали, что расследование, по существу, ведет Ян, а не Вэй, - сказал Чжу. - Поэтому письмо было адресовано именно Яну. И к письму надо отнестись серьезно. Гонконг - это тот же Чикаго, полиция часто не может справиться с бандитами. В течение многих лет здесь орудовала большая шайка пиратов, ими правила некая Ван Фан-мин, королева пиратов, как ее величали американские корреспонденты. Английская полиция ее не трогала, очевидно, были причины... - Помолчав немного, Чжу добавил: - А Вэй мне кажется каким-то странным... не нравится мне он...
- Почему? - спросил Ян.
Чжу пожал плечами:
- Не знаю почему.
Уже начинало темнеть. На паромных судах, сновавших между Гонконгом и Коулуном, на океанских лайнерах, эсминцах, катерах и шаландах зажигались разноцветные огни. Внизу на набережной вертелись и прыгали неоновые латинские буквы и иероглифы. За деревьями мелькали двухэтажные трамваи. Низко над пиком Виктории пролетел пассажирский самолет в сторону аэропорта на той стороне бухты. У острова Келлет виднелся силуэт американского авианосца с широкой приплюснутой трубой на корме. Он был окутан синеватой мглой, как маскировочной сеткой.
Ян пристально смотрел на город.
- Где-то там, внизу, прячутся люди, посвященные в тайну, - он вздохнул, - в интересную тайну: как можно войти в закрытую комнату и выйти из нее. Надо найти этих людей. Но как?
Хуан усмехнулся.
- Похоже, что эта история с убийством сильно увлекла тебя. Не мечтаешь ли ты, чего доброго, о карьере сыщика?
- Мне просто хочется разгадать тайну, - ответил Ян. - Ни о какой карьере не думаю. Смешно мечтать о ней в Гонконге. Из китайцев здесь могут процветать только толстосумы, контрабандисты, бандиты и шпики.
- Здесь надо не мечтать, а бороться, - сказал Чжу. - Рано или поздно, Нанкинский договор* будет аннулирован и Гонконг, где девяносто восемь процентов населения - китайцы, снова станет китайским городом. - Чжу повернулся к Яну: - А тебе надо ехать туда. Там станешь настоящим человеком.
______________ * Первый неравноправный договор Китая с иностранной державой. Был заключен в 1842 году в результате так называемой опиумной войны, окончившейся поражением Китая. По этому договору для англичан было открыто пять китайских портов и передан Англии остров Гонконг для создания военной и торговой баз.
Ян покачал головой:
- Я поеду туда только с вами.
Чжу положил Яну руку на плечо.
- Мы уже много раз бывали на родине до Освобождения и прошли там жизненную школу. А теперь мы должны быть здесь, чтобы бороться за права соотечественников. Китайские моряки знают меня, доверяют, Хуан тоже нужен, он журналист и юрист, у нас обоих есть дело. А ты родился здесь и никогда не был на родине своих родителей. Тебе следует поехать туда.
- А как я поеду? Кто меня примет там?
- Примут мои друзья, они помнят твоего дядю и отца.
- Мы должны там непременно встретиться. - Ян помолчал и добавил глухим голосом: - Для меня вы оба самые близкие.
Чжу энергично кивнул головой:
- Встретимся непременно.
- Как в романе "Троецарствие", - Хуан поднял руку, - три героя - Лю Бэй, Гуань Юй и Чжан Фэй - дают клятву в персиковом саду...
- Постой, как там они говорили? - Чжу стал припоминать. - Клянемся быть братьями и делить невзгоды...
Хуан заговорил нараспев:
- Соединить свои сердца и силы, помогать друг другу, поддерживать друг друга в минуты опасности, послужить государству и принести мир простому народу...
- Послужить государству и принести мир простому народу, - повторили в один голос Чжу и Ян.
- И после этого, - продолжал Хуан, - три героя принесли в жертву черного быка и белую лошадь, воскурили благовония и устроили пиршество.
- Вот это вместо благовония, - Чжу закурил сигарету, - а вместо пира отведаем сейчас лапши на улице. Только быка и лошади для жертвоприношения у нас нет, но, думаю, небо извинит нас.
Они зашагали к фуникулеру.
- Вместо быка и лошади хорошо было бы принести в жертву какого-нибудь шпика, - произнес Хуан. - Вроде Микки Скэнка.
- Это уже сделано, - сказал Ян.
Его рассказ о недавнем происшествии в гостинице доставил удовольствие Чжу и Хуану.
- Хотел, наверно, подбросить что-нибудь, - сказал Чжу. - Готовили провокацию, сволочи.
Когда Ян вернулся в гостиницу, администратор подозвал его к конторке:
- Может быть, тебе пригодится... Вчера я подслушал. Лян Бао-мин звонил в студенческое общежитие и вызвал кого-то из пятой комнаты, но я ничего не понял, потому что он говорил на пекинском диалекте. Затем тебя спрашивал Вэй Чжи-ду.
Ян вежливо поблагодарил администратора.
С тех пор как Ян стал участвовать в расследовании, администратор резко изменил к нему отношение - больше не ругался, не придирался, был крайне любезен.
Ян постучал в дверь и вошел в номер Вэя. Тот сидел перед зеркалом и чистил уши крохотной лопаточкой из слоновой кости.
- Вы меня спрашивали?
Вэй ответил не сразу - засунув лопаточку в ухо, он осторожно вертел ею. Закончив наконец эту деликатную операцию, он сказал:
- Фентон приказал не спускать глаз с Лян Бао-мина. Полиция выяснила, что он состоит в незаконных отношениях с одной китаянкой, проживающей около госпиталя королевы Мэри. Ее муж - крупный делец на Тайване. Ее вызвали в полицию, припугнули, и она выложила все. И в частности сказала, что в ту ночь Лян прибегал к ней в половине четвертого ночи, был трезв, но говорил, как пьяный, и ничего толком не объяснив, убежал. Она решила, что он продулся в карты. В общем, за Ляном надо следить.