"Ага!" — подумал агент президента — "ещё одна территориальная претензия в Европе!" Он сказал: "Это замечание меня интересует по личным причинам, Exzellenz. Могу ли я рассказать о своих планах?"
— Я всегда заинтересован в планах моих друзей, герр Бэдд.
— Несколько месяцев назад я проезжал через Коридор, и случайно увидеть небольшое поместье, которое мне захотелось иметь. Вы знаете, как это. Вы доказали это здесь в Бергхофе. Вы сэкономили много времени, когда получили место с постройками. У вас есть дороги и красивые деревья. А чтобы всё это сделать самим, то это займёт всю жизнь. Я сделал запрос об этом маленьком поместье и обнаружил, что оно находится в пределах моих средств. Только одна вещь меня отпугивает. Я не могу жить под реакционной польской диктатурой. Я подумал: 'Я подожду и посмотрю, что произойдёт'.
— Вам не придется ждать неопределенное время, герр Бэдд, вот что я могу вам сказать.
— Я не хочу совершить непристойность и поставить себя в положение спекулянта недвижимостью. Если я совершу покупку, то получу дом до конца моих дней. И одно из моих соображений было, что поместье находится на удобном расстоянии от Курта Мейснера, и вас, если я могу взять на себя смелость, чтобы рассчитывать на вашу дружбу. Я, вероятно, хотел бы стать гражданином вашего третьего рейха.
— Вас примут, я вас уверяю. И, конечно, вы можете рассчитывать на то, что все ошибки Версаля будут стерты из книги истории. Если поместье, о котором вы говорите, находится в районе, в котором немцы составляют большинство, или в котором они составляли большинство, прежде чем они были вытеснены польским плохим руководством, то вы можете быть уверены, что оно будет очень скоро под моей защитой.
— Herzlichen Dank, Herr Reichskanzler! Нет никаких причин, почему я должен платить больше, чем нужно. Я пожду, пока не проявляются ваши намерения, а поляки не станут более склонны продавать.
Ланни сказал это с улыбкой, и фюрер расплылся в улыбке. Его юмор становился омерзительным, когда речь шла о его способности перехитрить своих противников. — "Подождите около шести месяцев, герр Бэдд, и я обещаю снизить цену вашего будущего дома!"
Фюрер только что приказал новому марионеточному правительству в Праге разорвать союз с Россией, и приказ был выполнен. Теперь он сказал, что надеется в ближайшее время увидеть, что французы придут в себя и осознают, что баловство с чудовищем большевизма не принесёт им ничего, кроме вреда. Это баловство представляет низший предел разврата, до которого могли опуститься продажные политики. Французские газеты и члены кабинета были куплены напрямую русским золотом. И до тех пор, пока такие люди находятся у власти, не может быть никакой дружбы между Францией и Германией. Это доказывало утверждение фюрера, что дипломатия и война были двумя сторонами одной и той же медали. Союз с Россией был вечным актом агрессии против его Regierung.
Ланни заметил: "Вы знаете, конечно, что многие государственные мужи во Франции и Великобритании надеются, что вы для них раздавите большевизм".
— А они будут сидеть и смотреть, как я истекаю кровью! Поверьте, герр Бэдд, я не стану ничьей обезьяной и не буду не для кого таскать каштаны из огня. Когда начинается война с большевизмом, они будут помогать, а я удостоверюсь, что они все вступили в войну, прежде чем вступлю сам.
"Скажите мне", — сказал посетитель, — "Вы думали о возможности вступить в пакт о ненападении с Советами? Это устроило бы Англии и Франции серьёзную встряску".
— Конечно, устроило бы. И будьте уверенны, что я не упущу ни одной карты в моей руке. Я хорошо знаю, что Англия и Франция делали все возможное, чтобы настроить большевиков против меня. Я не собираюсь позволять моим врагам сделать шаг первыми.
"Когда я приеду в Лондон", — отметил искусствовед, — "Лорд Уикторп спросит у меня о ваших взглядах. Что я должен сказать ему?"
— Расскажите ему всё, что я сказал вам. Это преимущество моей позиции. Я говорю им всю правду. Но это, как будто я ничего не сказал, потому что они мне не верят.
— Вы нечто уникальное в истории Европы, Exzellenz, и они не знают, что делать с вами. Я никогда раньше не называл вас 'Mein Führer', но я думаю, что отныне мне придется делать это.