Вдруг, плакавшая навзрыд Ким зашипела, как рассерженный стреножник, и метнулась к Борову. Мелькнул нож-оборотень. Бор отшатнулся, попытался стряхнуть с себя маленькую фурию, но тщетно. Одним движением Ким располосовала ему горло от уха до уха. Прогремел выстрел. К сожалению, на сотую долю мгновения раньше, чем я перешел в ускорение. Мой нож-оборотень сам прыгнул в ладонь. Я швырнул его в снайпера, не успевшего скрыться за выступом оболочки. Когда «оборотень» был уже в воздухе, я вдруг узнал в стрелке, лицо которого покрывали нанесенные краской камуфляжные полосы, Миру. Изменить ничего уже было нельзя. И, наверное, незачем. Лезвие ножа-оборотня вонзилось дикарке и подруге Борова в лоб.
Я вернулся в нормальное время. Мира, раскинув руки, упала с выступа на пол, рядом тяжело брякнулась снайперская винтовка. Еще секунду или две я смотрел на Миру - когда-то с ней я делил хлеб, когда-то я рисковал из-за нее жизнью, спасая из лап отрубаев; все течет и все изменяется на Дожде! - а затем кинулся к Борову. Придавленная его тушей Ким все еще была жива. Я поднял ее на руки. Крыльщица попыталась улыбнуться.
- Дядя дух, - прошептала она. - Ты возьмешь меня в другие миры?..
Она закашлялась, горлом пошла кровь.
Молчаливые, - подумал я. Они должны ее вылечить.
- Молчаливые! - закричал я. - Или Оставшиеся! Нам нужна их помощь! Скорее!
Осгот, спустившись с пандуса, протянул к Ким руки:
- Увы, Избранник, - покачал он головой. - Ей уже никто не поможет. Я позабочусь о ней...
Инженер взял легкое, почти невесомое тельце отважной крыльщицы из моих рук.
Я двинулся к выходу из Машины. Пузырьковая радужная завеса скрывала то, что творилось снаружи. Хотя я прекрасно представлял, что именно там произошло...
Тяжелые штурмовые винтолеты с крупнокалиберными пулеметами на консолях зависли над бетонной площадкой. Они обрушили шквал свинца на охрану и на совят-крыльщиков с их бредунами. Наверняка, кто-то спасся бегством, кто-то погиб, пытаясь сражаться с летающими машинами железноголовых. А потом винтолеты опустились, из них высадились десантники, которыми командовал контрразведчик Бор. Бойцов Боров оставил у переходной трубы, на сверхсекретный объект он взял с собой лишь верную Миру. Миновав защитную завесу, которая очищала все, кроме помыслов и намерений, Бор приказал Мире убить знахаря Клуса, а девочку пощадил. Ему, очевидно, была нужна заложница... Он только отобрал у Ким карабин и этим ограничился...
Да, я хорошо представлял, что творится снаружи, и все же шагнул к завесе.
- Не ходи туда, Избранник, - сказал главный инженер Красс, преграждая мне путь.
- Это еще почему? - с вызовом спросил я.
- Потому, что там нет ничего, кроме пустоты и... звезд.
- Что? - мне показалось, что ослышался.
- Ты не дослушал меня, человек, - сказал скилл. - А ведь я хотел сказать, что для проведения испытаний нам не хватало двух компонентов. Внутреннего Взора и Навигатора.
- Какого еще Навигатора...
- Тебя, Избранник.
Вот это номер...
Я отпихнул Красса и кинулся вверх по пандусу. Инженер Тарн уступил мне место возле ниши с ориентирной матрицей.
Объемное изображение Млечного пути едва заметно поворачивалось вокруг оси. Необъяснимым образом я постиг смысл этого движения, - Великая Машина сверхсветовыми скачками мчалась в направлении южного полюса Галактики. И если не взять управление в свои руки, Машина покинет ее и устремится, Жнец знает куда... Но как его взять, это чертово управление?!
На левой руке вдруг завозился симбионт. Я почти забыл про него. Смертоносный тюльпан не проявлял себя с момента схватки с однорукими обезьянами. А теперь выпростался из-под рукава, поводя бутоном из стороны в сторону. Будто что-то вынюхивая. Пузырь, ограждающий нишу управления, исчез. Огоньки одного из креагуляров - кажется, того самого, что достался мне от ныне покойного Борова - засияли еще ярче. Тюльпан потянулся к нему с такой силой, что я невольно шагнул вперед.
«Содержит часть ген. кода, необходимого для обратной связи с ориентирной матрицей», - писал Тень в лабораторном журнале. Все-таки Крогиус был очень близок к разгадке.
Бутон и креагуляр слились в одно целое...
Я едва не заорал - дикая боль пополам с наслаждением пронзила меня от макушки до пяток. Голографический пузырь Навигационной Карты окутал мою голову, словно диковинный шлем. Я почувствовал прохладные прикосновения квантового геля. Великая Машина джантировала, и я вместе с ней. Я уже не видел ни матрицы, ни скилл, ни свода Машины, похожего на влажное нёбо. Передо мной была только черная бездна, запорошенная звездной метелью...