- Бран был хорошим мужем, - ровным голосом произнесла скилла. - Лучше, чем Тарс Кривоглазый до него, и лучше, чем Сык Стрекун, который был до Тарса, и...
Она осеклась. Ушла в дальний угол, загремела посудой.
Я стоял с отвисшей челюстью, представляя длинную вереницу бывших мужей, исчезающую во тьме времен. И вдруг меня осенило.
- Бран? Бран Мышиный Катяшок?!
- Таким было его прозвище, - откликнулась Тина.
Бран Мышиный Катяшок, охотник на шерстней, он же - связной Тени в здешних лесах. Первая ниточка оборвалась...
Что-то твердое и горячее ткнулось мне в руки. Я машинально принял. Оказалось - миска с вареными клубнями, над которыми поднимался острый мясной дух...
...Тина заснула сразу, как выключилась, а я долго лежал в полумраке, прислушиваясь к завыванию ветра за стеной. Первая спокойная ночь, которую я провожу на Дожде. Не надо спать с карабином в руках и быть готовым в любое мгновение вступить в драку. Можно дрейфовать в полусне по реке памяти, перебирая лица, места, события... Брагинский, Крогиус, Суперы... Генезия, Сципион, Дождь... Призрак, соткавшийся из водяного смерча - призрак призрака... Полный отчаяния и боли вопль Седобородого... Неразборчивый шепот Молчаливых... Ненавидящий взгляд Миры... Бесстрастные глаза Тины, ее звериная страсть, поглощающая без остатка...
Я проснулся на рассвете. Солнце еще не оторвалось от лезвия серпа Бриарея, но в воздухе ощущалось дыхание весны. Очаг давно погас. Я хотел было его растопить, но Тина показала жестом: не надо. Пришлось подчиниться. В ее облике не осталось ничего от той страстной самки, что накинулась на меня ночью, едва я прилег на циновку, покрытую шкурами шерстней. Теперь передо мною снова была скилла-знахарка, живущая на отшибе: мешковатый балахон, скрывающий стройное, нечеловечески гибкое и сильное тело, нелепый тюрбан на голове. Тина взяла горшок, наполненный вчерашним отваром, и ушла.
Мне хотелось есть, но прежде стоило вымыться. Я выскочил из хижины нагишом. Неподалеку была речушка - один из бесчисленных притоков Беспутной. Разбрызгивая пятками подтаявший снег, огибая деревья-трясуны, по весне истекающие жгучим соком, я в один миг домчался до водоема.
Речушка была узкой, кроны вечнозеленых берез и путниковых деревьев смыкались над нею. Темная вода неспешно струилась, обвивая затонувшие коряги черными жгутами водорослей. Потревоженная мной змея-нагайка сорвалась с куста и канула в лесную подстилку. Несколько земноводных, примостившихся на плоском валуне у воды, приподняли задние лапки и принялись быстро-быстро тереть их друг о друга. В воздухе поплыл нежный звук, похожий на стрекот земных кузнечиков.
Мне сразу вспомнился Экопарк - единственное место в Генезии, где можно побродить среди зелени и насладиться голосами живой природы. В Экопарк нас водили, когда мы были детьми. Но совсем не для того, чтобы юные призраки любовались реликтами вымирающей биосферы. Мы должны были проникнуться жалостью к нашему обреченному миру, чтобы потом направить все силы на поиски и завоевание планеты, пусть отдаленно, но похожей на Землю далекого прошлого.
Распугав «лягух», я прыгнул в ледяную воду. Речушка оказалась мелковата, но на дне обнаружилось твердое песчаное дно. Несколько минут я тер себя песочком, фыркая от наслаждения, нырял и плавал, потом выскочил на берег, прошелся колесом и бросился обратно к дому. Стадо крохоборок, которое пас босой мальчишка лет семи, с визгом бросилось врассыпную, когда я ворвался на полянку перед хижиной скиллы.
Оказывается, у нас гости...
Я едва не врезался в толпу дикарей. Они полукругом стояли позади хижины, внимая вождю. Старик картинно опирался на посох, навершие которого было обмотано, как я теперь разглядел, пулеметными лентами. Дед указывал сухим перстом на жилище знахарки и что-то быстро говорил. Речь вождя была энергична:
- ...знахарка признала Странного своим мужем! Он достоин пройти обряд посвящения и стать воином племени!
Каждое его слово сопровождалось воплями одобрения слушателей.
Ого! Какая честь!
Я проник в хижину, натянул дикарское тряпье. И только тогда присоединился к общему сборищу. Завидев меня, Дед заголосил тонким бабьим голосом. Деревенские, как один, повернулись ко мне. В какое-то мгновение мне почудилось, что они на меня бросятся. Я отступил на несколько шагов, все-таки некоторые из них были вооружены...
- Не трясись, Странный, - сказал Боров, выдвигаясь из толпы соплеменников. - Пока ты носился голышом по лесу, этот старый бредун толкнул целую речь. Ты застал только ее завершение.
- А что это за обряд? - поинтересовался я на всякий случай.