- Не волнуйся, дорогуша, - улыбнулся я. - Дядя дух что-нибудь придумает. Подстрелит стрекуна.
Метель прекратилась. Кругом было белым бело, но кое-где снег успел посереть; дул сырой, пронизывающий ветер. С крыш текло, капель звенела, как весной. Над крышами брошенных построек бурлила хмарь, рисунок туч менялся, словно узоры в калейдоскопе. Со стороны низины доносился вой шерстней. Чадили обломки Южного экспресса. Изуродованный взрывом локомотив все так же стоял на рельсах.
Брукс огляделся и зябко поежился. Бедолага привык сидеть в ненастье в своем кабинете возле камина, кутаясь в плед и попивая местный виски. Наверное, мысленно он проклинал и меня, пришельца, свалившегося на голову с враждебной Земли, и магистрат Ревнителей Ктулбы, поручивший ему сопровождать беспокойного гостя.
А вот Ральф был в своей тарелке. Он забросил арбалет за спину, натянул капюшон, подбитый шерстью крохоборки, с шумом принюхался к ночному воздуху. Не знаю, что был способен унюхать маленький скилл, но я не чувствовал ничего, кроме запаха гари, который исходил от Южного экспресса и всепоглощающей сырости.
- Вперед, - бросил я, и мы потащились мимо пакгаузов в сторону гор.
Под нашими ногами жалобно всхлипывал мокрый снег.
Глава восемнадцатая
...Куда еще заведут твои следы, Тень?..
Ральф вел нас по одному ему знакомым приметам. Я вынужден был согласиться, что без этого сметливого совенка, мы с профессором быстро бы заблудились. Тем более что Брукс еле волочил ноги. Метель то утихала, то начиналась снова. Сырой снег облепил нас с ног до головы, творожистой массой сползал по щекам. Только юного скилла непогода словно не касалась. Он шел легкой, пружинящей походкой; он перескакивал с камня на камень, а когда видел, что мы едва плетемся, возвращался чтобы подставить крепенькое плечо и помочь мне тащить профессора.
Наконец Ральф сказал:
- Пришли!
Я завертел головой. Никаких Дланей я не видел.
- Да вот же они!
Совенок показал на два неприметных среди валунов столбообразных останца, похожих на причальные кнехты. Хоть сейчас швартуй к ним «Рассвет».
Я помог профессору опуститься на ближайший валун, а сам приготовился к ритуалу. Попросту говоря, смахнул снег с одного из «алтарей». В розовато-желтом камне обнаружилось знакомое углубление. Я достал из кармана кусок лепешки. Раскрошил над углублением. Несколько минут ничего не происходило. Неужели пустышка? Тогда раненного профессора придется бросить. Оставить юным скиллам. Вряд ли они его растерзают, не звереныши. Другой вопрос, сможет ли он дождаться помощи от своих? Рана пустяковая, но не думаю, что стрела была стерильной. Может загноиться...
И словно в ответ на мои мысли, над жертвенным камнем вспучилась черная поросль.
Крошки исчезли мгновенно. Голодные наниты утилизировали доступную органику. Осталось убедиться в их целительских свойствах. Вдруг, вместо того, чтобы заживить раны, они сожрут самого пострадавшего? Благо на мне хватало свежих царапин, чтобы испытать Молчаливых. Я протянул над столбиком нанитов ладонь, на которой алела недавно полученная ссадина. Нанороботы оживились. Черный столбик отрастил щупальца, охватил ими мою ладонь, но не остановился, а потянулся выше, вдоль предплечья к плечу, а оттуда к голове. Ведь там тоже была ранка. Наниты были почти неощутимы. Так - легкое жжение и зуд...
И бормотание. Молчаливые заговорили.
Мое сознание затуманилось, зрение потеряло четкость. Стало мерещиться, что вокруг - жаркий день. Слепой дождь сеется на ярко-зеленые заросли, посреди которых возвышается громадная пирамида, не имеющая четких очертаний. Она словно окутана знойным дрожащим воздухом. У подножия пирамиды какая-то возня. Строительные леса. Стрелы лебедок. Грузовые дирижабли. И всюду - на лесах, у лебедок, в кабинах дирижаблей - скиллы. Поодаль от пирамиды - длинные одноэтажные строения. Бараки. Рядом с ними тоже скиллы. Они не выглядят несчастными или измученными. Они деловиты, сосредоточены. Никто не бродит нога за ногу, все - бегом. Никто не ходит с пустыми руками, у всех они заняты. Внутри одного из бараков кульманы. Белые полотнища ватмана. Серая паутина чертежей. У кульманов тоже скиллы. Рядом обитые жестью столы. На столах артефакты. Скиллы соединяют их в причудливые узлы, а то и в целые агрегаты. В другом бараке - школа. Вполне обыкновенная для Дождя. Грифельная доска. Парты. За партами - юные скиллы. Внимательно слушают учителя, старательно, высунув язык, записывают. Ни один не вертит попусту головой, не дергает за косички девчонок, не пялится в окошко. А за бараками, в глубине джунглей, - казармы. Колючая проволока, вышки, бронетранспортеры, мокрые полотнища черных знамен. В казармах и на вышках - люди...