Подойдя к окну, он оглядел Соборную площадь. Провинциальная дрёма окутала Старый венец. Вон, на тачанке, подстелив соломки, развалился красноармеец. Солдат спит — служба идёт. Вон согбенная бабуська пересекает сквер, сгинаясь ещё сильнее под весом мешка за плечами. Дрыгается мешок… Чёрта тащит старая? Надо полагать, порося… А оба храма Божьих только тень отбрасывают — тихие стоят соборы, выморочные. Новая власть отринула «поповщину»…
Гулкие шаги за дверью заставили Кирилла встрепенуться, но какая-то важная мысль при взгляде на золочёные купола пошла-таки на ум, засела в голове.
В комнату заглянул Лившиц, назначенный комиссаром Симбирской дивизии.
— Можно? — спросил он и тут же вошёл. — С революционным приветом, товарищ Юрковский, и добрый день! Как вы себя имеете?
— Спасибо, вашими молитвами. По делу или так?
Лившиц остановился у окна, сгорбился, сложив руки за спиной, и стал похож на встрёпанного ворона.
— Комендант штаба Сушко опять вымогательством увлёкся! — пожаловался он. — Поступил сигнал, что Сушко получил взятку с жителей Канавы — это в Заволжье, чтоб не определял в их дома на постой.
— Проверял?
— Проверял. Факт подтвердился…
— Ну так под трибунал подлеца! Расстрелять, чтоб другим неповадно было.
— Вот и я так думаю! — обрадовался комиссар дивизии и бросился к дверям. Затормозив на пороге, он вывернул шею: — Чуть не забыл! Вот бойцы тут рассуждают — нужна ли революционной армии единая форма…
— Пиджаки свои жалеют? — усмехнулся Авинов. — Знаете, как Ленин говаривает? «Коли воевать, так по-военному!» Вот и армия должна в форме ходить, чтоб её противник боялся. Понял?
— Понял! А на всех хватит?
Кирилл подумал.
— Ладно, Борис, — сказал он, — схожу-ка я сам на склады, гляну, сколько там обмундирования. Должно вроде хватить.
Лившиц кивнул, будто клюнул большим носом, и исчез за дверями. А штабс-капитан со вкусом и без помех обдумал залетевшую мысль…
На военных складах порядку не было никакого, запасы царских времён растаскивались потихоньку или внаглую. Особенным спросом пользовались одёжка, обувка, рулоны ткани, нитки с иголками и прочие причиндалы, нужные в домашнем хозяйстве. Обмундирования было — ну просто завались! Однако сапоги с гимнастёрками Авинова не интересовали, он искал искровые станции.[70] И нашёл-таки.
Станции находились под навесом, рядом с высоким забором, целёхонькие, — кому нужны детекторы и разрядники Вина? Марации фирмы «Телефункен» соседствовали с французскими «Дюкрете», звучащие рации системы Ренгартена от ЮБТиТа[71] стояли рядом с новейшими КСТ, приспособленными для кавалерии. Авинов выбрал вьючную КСТ, достававшую на шестьдесят вёрст, но антенну можно поднять и повыше — всякий немецкий шпион в Петрограде выбирал для тайной передачи высокий шпиль или колокольню… «Троицкий собор!»
Кирилл прошёлся под навесом, оглядел добротную ограду, сбитую из толстых досок. М-да… Тайком не вывезешь. А что, если не сам груз вывозить, а грузовик? Вот занадобился он комиссару!
Бортовые машины «зауэр» и «бюссинг» стояли на пыльном плацу, выстроившись рядами, — Тухачевский велел их подготовить для перевозки бойцов.[72] Парусиновые тенты были сняты и запиханы под лавки, расставленные поперёк кузовов, так что одни гнутые дуги выпирали кверху. Шоффэры заправили грузовики, смазали и даже чуток помыли — садись да поезжай.
Авинов сел да поехал, описав «восьмёрку» между складами. Искровая станция, хоть и вьючная, весила немало.
— Конь я вам, что ли, — кряхтел от натуги штабс-капитан, заталкивая громоздкие ящики в кузов. Уложив туда же тяжёлую вязку кабеля, он накинул сверху тент. Отпыхиваясь, Кирилл сел за руль и завёл двигатель.
— Как говорят товарищи, — пробормотал он, — делаем морду кирпичом…
«Зауэр» тронулся, погромыхивая бортами, скорость особенно не набирая. Сердце у Авинова бухало, гоняя кровь, на губах чувствовался металлический привкус опасности.
У ворот слонялся короткостриженый красноармеец с пузырями на коленях и почему-то в офицерской фуражке с позеленевшей кокардой. Завидев комиссара, боец осклабился, и Кирилл небрежно помахал ему.
— С коммунистическим приветом-с! — пропыхтел он, выворачивая руль.
До самого вечера грузовик проторчал у всех на виду, приткнутый к ограде Николаевского сквера. Всё было спокойно. Возле бывшего Дворянского собрания стояли подводы, нагруженные сундуками, пишмашинками «Ремингтон» и ящиками с бумагами. Председатель исполкома деловито охмурял хихикавшую барышню-делопроизводителя. Бойцы, дымя огромными самокрутками, делали вид, что поправляют поклажу. Картина маслом.
72
Тухачевский впервые осуществил переброску на грузовиках всего 5-го Курского полка, резерва 1-й армии.