— Алексей Чертольский. Граф Алексей Чертольский.
— Граф? Когда меня уверяют, что в России есть аристократы, мне становится смешно. Их графы и князья меньше похожи на джентльменов, чем лондонские конюхи.
Хотя Мэри и дала себе слово быть терпеливой и сдержанной, всякому терпению рано или поздно приходит конец, и она не сдержалась:
— Вы тоже не похожи на джентльмена, милорд.
Но маркиз сразу же пресек зарождающийся бунт:
— Ваше мнение по этому вопросу меня не интересует, Мэри, и извольте держать его при себе, — стальным тоном отрезал он. — Ваш граф, да будет вам известно, вел за нами наблюдение еще в Афинах, и не слишком умело, надо сказать. Слово «конспирация» ему явно незнакомо, как и то, что за этим словом стоит. Теперь граф оказался в Салониках. Полагаю, неслучайно. Странно, что подобное задание поручено полнейшему дилетанту. Меня это даже задевает — русские могли бы воспринимать меня серьезнее. Но вернемся к вашему графу. Возможно, он будет маскировать свой интерес к моим делам под романтическое увлечение вами. Будьте готовы к тому, что он начнет строить из себя пылкого влюбленного. Я, признаться, не слишком верю в подобные бредни, но от русских можно ожидать всего, чего угодно. Поэтому мы ему подыграем.
Мэри покоробила безапелляционная фраза Транкомба: «Мы ему подыграем» (и почему маркиз вечно говорит «мы», когда дело касается щекотливых вопросов?). Но, увы, как он только что подчеркнул, мнение Мэри его нисколько не интересовало, и пришлось, согласно полученной рекомендации, держать свое мнение при себе.
— Я не терплю, когда рядом болтаются соглядатаи, — продолжал Транкомб. — И вы, Мэри, постараетесь отвлечь вашего русского графа от ненужного любопытства, заинтересовав собственной персоной. Сыграйте на сентиментальных струнах его души, напомните ему ушедшую юность. Я бы даже не возражал против чувства влюбленности, возникшего в его душе…
— И как же, по-вашему, я должна это сделать, милорд?
— Да как угодно! У женщин множество уловок, и не нам, мужчинам, учить вас кокетству. У нормальной женщины это в крови. Мое дело — лишь дать вам задание, чтобы пустое кокетство послужило делу, а не вашему женскому тщеславию. Сосредоточьтесь на том, чтобы этот граф уделял все внимание вам, дорогая моя, а не мне и моей миссии. Я принял решение несколько задержаться в Салониках. Впрочем, на самом деле задержаться здесь, в городе, предстоит не столько мне, сколько вам и моему секретарю мистеру Гордону. Вы с ним будете, так сказать, прикрывать наши тылы. Мне же необходимо перейти греческую границу и побывать на болгарских землях, где сейчас стоят русские войска. Дженкинс, естественно, отправится со мной. А вы, мисс Мэлдон, должны сделать все от вас зависящее, чтобы ко мне в этой опасной поездке не присоединился бы ваш навязчивый русский друг. Да, Мэри, мистер Гордон заказал нам номера в одной из здешних гостиниц. Полагаю, ваш друг не преминет тоже переселиться туда со своей яхты. И у вас будет множество возможностей, чтобы вдоволь поморочить ему голову. Ступайте, уложите свои вещи. Ночевать будем в отеле.
Когда Алексей понял, что англичане перебираются с «Морской красавицы» в гостиницу, он, естественно, тоже решил снять себе номер поближе к маркизу — раз уж велено следить за этим человеком, значит, надо следить.
Хотя что там выследишь, за запертой дверью чужого номера?
Увы, свободных номеров в гостинице не было, или почти не было, за исключением одного — самого роскошного и дорогого. Хозяин гостиницы с гордостью назвал его «королевским люксом», хотя вряд ли какие-нибудь короли приезжали в Салоники и останавливались именно в этой гостинице… Волей-неволей, но пришлось разместиться по-королевски. Для лакея и денщика хозяин освободил какой-то чуланчик на первом этаже возле кухни и установил там две узкие кровати. Стоимость этой клетушки тем не менее оказалась ненамного меньше люкса, хотя только извращенное воображение хозяина позволяло считать ее номером для постояльцев, а не собачьей конурой.
Хорошо хоть, что Алексей позаботился о том, чтобы отправиться в зарубежный вояж с собственными средствами. Никакие кормовые и прогонные, выданные ему в Петербурге из казенных сумм, не покрыли бы подобных расходов.
— Скажите, а компания англичан, прибывших в вашу гостиницу сегодня днем, разместилась на этом этаже? — поинтересовался Алексей у хозяина.
— О, я знаю, о ком вы спрашиваете, ваша милость! подмигнул ему хозяин, толстый, краснощекий и добродушный грек. — Миленькая английская барышня, просто цветок! Я бы и сам уделил ей внимание, если бы не мои супружеские цепи…
Грек с тоской взглянул на свое обручальное кольцо и продолжил:
— Барышня и еще один английский господин поселились на этом этаже, а два других, попроще, на первом этаже, недалеко от кухни.
«Видимо, в этой гостинице много чуланов в цокольном этаже, — невольно отметил Алексей, — и используют их тут по-хозяйски».
— Там недорогой номер, душный, тесный… они взяли один на двоих, — откровенно признался грек. — А главный среди англичан, наверняка какой-нибудь важный лорд, выбрал номер «люкс». Не такой шикарный, как у вас, ваша милость, но все-таки не без шика. И барышню поселил по соседству, чтобы была поближе в нужный момент.
Поскольку разговор принял пикантный оборот, хозяин перешел на игривый шепот:
— Лорд мог бы разместить юную даму в своем номере, я так полагаю, но… не захотел. Мне-то что, мое дело сторона. Все по желанию гостей — один номер, два номера, как прикажете. Но для отеля, согласитесь, больше выгоды, если постоялец берет два номера — себе и своей барышне, чем один с большой кроватью… Этот англичанин не скупится и платит за два номера, так честь ему и слава. Я скажу так — хорошие господа, настоящие господа живут здесь в бельэтаже, в дорогих номерах. У них и манеры господские, и счета соответствующие. Хотя этот лорд, не в обиду ему будь сказано, малость капризен. Строгий человек, неприветливый…
Алексей уже жалел, что рискнул задать хозяину гостиницы вопрос и теперь вынужден выслушивать этот бесконечный монолог ни о чем. Все было ясно — англичане в гостинице, маркиз Транкомб и Мэри поселились где-то здесь, по соседству с люксом Алексея (порадовало, что в разных номерах, хотя это известие должно было бы оставить графа равнодушным), а лакея и секретаря милорд экономно спровадил вниз, в дешевый номер.
Больше вопросов Алексей не имел, но болтливый хозяин говорил еще как минимум полчаса, и выпроводить его удалось с большим трудом.
Ну что ж, раз уж судьба подарила графу Чертольскому короткую передышку и возможность наслаждаться комфортом, он вправе этим даром воспользоваться.
Алексей распорядился, чтобы ему приготовили ванну — королевский люкс предусматривал подобные услуги, и две молоденькие служанки очень споро натаскали кувшинами теплую воду в ванную комнату и наполнили просторную белую ванну, стоявшую на бронзовых львиных ногах на мраморном постаменте.
Понежиться в теплой воде после долгого путешествия на поезде и яхте было приятно, но Алексей предпочел бы сейчас хорошую русскую баньку с парной… Надо будет узнать у хозяина гостиницы, нет ли по соседству каких-нибудь бань, хотя бы турецких; впрочем, лучше узнать это у кого-нибудь другого — этот болтун в ответ опять примется мести языком ни о чем. А между прочим, отвлекаться от дела надолго нельзя — за англичанами нужен глаз да глаз…
Сейчас Алексей приведет себя в порядок, оденется и пойдет в здешний ресторан — может быть, милорд тоже захочет поужинать в гостинице и даже в компании спутников, тогда Алексей попытается уловить хотя бы обрывки их разговоров, чтобы понять, какова цель поездки маркиза на Восток… А если с ним будет Мэри… Мэри… Вероятно, в ресторане она также попытается сделать вид, что не знакома с Алексеем, но он заставит ее признаться… признаться в чем? Нет, так действовать нельзя — оказывая на Мэри воздействие, он только оттолкнет девушку от себя.
Алексей откинул голову на край ванны, предусмотрительно застеленный мягким полотенцем, прикрыл глаза, представил себе Мэри и не заметил, как задремал. Сон был короткий, но крепкий и с яркими сновидениями. Конечно же, ему явилась Мэри Мэлдон, она умоляла Алексея о чем-то, сбивчиво пыталась что-то объяснить.