— А отчего же у нее кончилось терпение, если в ее жизни все было так замечательно? Я еще разберусь, как вы тут использовали мою сестру, и отчего ей пришлось тайно бежать куда глаза глядят. А теперь извольте сообщить, куда направилась мисс Мэри? Ответственность за нее должен нести маркиз, пригласивший мою сестру на службу, а раз его нет, приходится спрашивать с вас, как с его представителя.
— Боже мой! — нервно воскликнул Гордон, понимая, что все его хитроумные уловки дипломатического толка не приносят должного результата. — Ну при чем же здесь я, милорд? Я лично не давал ей никаких заданий, разве что попросил перевести несколько небольших документов с русского языка на английский. Но из-за переводов никто обычно не пускается в бега. Я сам — человек подневольный, я служу и тоже страдаю от капризов маркиза. И я вовсе не собирался держать мисс Мэри под стражей. Она оставалась в гостинице, а я ушел на целый день по делам, взяв с нее слою быть осторожной и не покидать отеля. Вечером я вернулся и нашел ее в прекрасном расположении духа. Не было никаких причин заподозрить ее в желании пуститься в бега. Когда и с кем она уехала, даже не могу себе представить…
— Может быть, ее увез этот русский граф? — предположил лорд Дартлвилль.
— Честно признаться, не уверен, что это может быть так. Граф покинул отель за сутки до исчезновения Мэри и, как я полагаю, отправился вслед за маркизом за границу — у них существует некое соперничество, как я вам уже говорил. А куда двинулась ваша сестра, я даже не могу вообразить, милорд.
Но Дартлвилля его объяснения не удовлетворили:
— Что значит — не можете вообразить? Не с ума ли вы сошли, сэр, если говорите мне такое? — откровенно поинтересовался он. — Молодая девушка одна, без родственников, без знакомых, без денег, без какой бы то ни было помощи в чужой стране, мало того — в двух шагах от воюющей державы, направляется неизвестно куда и бесследно исчезает… И вы полагаете, что я легко спущу такое вам с рук? Речь идет о моей сестре! Вам придется заняться ее поисками, или пеняйте на себя!
Лорд схватил Гордона за грудки и пару раз встряхнул для большей доходчивости своих слов.
— Знаете что, мистер Гордон? Ищите Мэри, или хотя бы ее следы где хотите и как хотите, но мне извольте сообщить, где находится моя сестра! Пусть вам придется опросить всех жителей Салоник до единого, и всех моряков в порту, и всех крестьян, живущих у окрестных дорог, чтобы узнать, куда она могла уехать из гостиницы, но вы ее найдете! Быть не может, чтобы никто ничего не видел и не знал. Значит, и вам рано или поздно все узнать удастся. И лучше рано, чем поздно, поверьте мне. Я вас не пугаю, но если завтра же вы не доложите о результатах своего расследования, я… я… Я сдам вас в местную полицию и заявлю, что моя сестра убита, а вы укрываете ее тело! И пусть они тогда ищут Мэри и доказывают, что это не так!
М-да, мистеру Гордону говорили, что этот Мэлдон — совершенно неуравновешенный тип, но действительность превзошла все сплетни. И титул лорда лишь добавил ему наглости и самоуверенности. Распоряжается тут так, словно Гордон — его секретарь, а вовсе не маркиза Транкомба. И попробуй только не исполнить его приказаний!
Эх, а Гордон мечтал, что, пользуясь отсутствием хозяина, сможет несколько дней наслаждаться покоем. Так нет же, на его голову свалился этот скороспелый лорд! Да уж, теперь-то придется искать Мэри с большим тщанием и ответственностью, чем мистер Гордон мог бы себе позволить в иных обстоятельствах…
В расположение Рущукского отряда ротмистр Чертольский добрался довольно быстро. Алексея проводили к генералу Палич-Верейскому, принявшему командование отрядом после недавнего отъезда наследника-цесаревича в Петербург. Штаб отряда находился в здании сельской школы, и генерал устроился в одном из бывших классов, откуда вынесли парты.
Граф Чертольский хорошо знал генерала по Петербургу (как все кавалергарды, постоянно пребывавшие при дворе, Алексей поддерживал знакомства с высшим генералитетом, державшимся вполне демократично по отношению к гвардейцам-аристократам, несмотря на разницу в чинах).
Палич-Верейский встретил графа радушно — здесь, в войсках, приезд каждого нового лица был событием, скрашивающим унылые будни. А уж если прибывший — добрый знакомый из Петербурга, да еще из придворных кругов, знающий все свежие столичные новости, это же просто праздник!
— Алексей Николаевич, какая встреча! Душевно рад, батенька, душевно рад, — повторял словоохотливый генерал. — Откушать с дороги не изволите? У нас тут по-походному, все просто, незатейливая солдатская еда… Щи да каша — пища наша, так сказать. Но барашка для дорогого гостя на вертеле зажарим-с, и вино нам очень неплохое болгары поставляют… По чарочке винца, а, граф? Как? А вы, Алексей Николаевич, давно ли из Петербурга? Как там супруга цесаревича, великая княгиня Мария Федоровна, здорова ли? Чай, вне себя от счастья, что мужа домой дождалась. Цесаревич Александр — прекрасный семьянин, просто образцовый. Что ни день — письмо пишет жене и деткам. Пусть хоть из атаки, пусть хоть с ног все валимся, он уединится, и давай писать великой княгине обо всем, случившемся за день. «Я, брат Палич, — говаривал мне их высочество, — так и полетел бы к семье, да долг на войне держит»… Да-с. Так что, граф, я распоряжусь насчет закусочки?
— Ваше превосходительство, прошу простить, но ей-богу, не до еды мне, — вздохнул Алексей. — Я ведь здесь не вояжирую на досуге, а исполняю важное поручение петербургского начальства. Дали мне задание присматривать за англичанином одним, маркизом Транкомбом. Он, я так понимаю, по шпионской части шустрит. Ну а я все время рядом, как кошка, чтобы мышке жизнь медом не казалась. Пресечь не пресечешь — британский подданный, что с ним поделаешь? Но острастку маркизу задать нелишне, иначе совсем совесть потеряет. Так вот, поверите ли, гнал его от самых Салоник, по пятам шел, а возле границы потерял. Как перешли границу, так он словно в воду канул, милорд этот… Хочу вот помощи у вас просить. Вы, ваше превосходительство, не откажите дать мне небольшой поисковый отряд…
Несмотря на рассказ ротмистра Чертольского, на лице генерала по-прежнему играло добродушное выражение.
— Да не тревожьтесь вы об англичанине этом, батенька! — успокоил он графа. — Взяли мы его уже, голубчика, взяли. Как раз при переходе границы и взяли молодцы наши. К нам в отряд шифровка по телеграфу пришла из Салоник, от консула нашего — так и так, едет к вам гость незваный, ждите. Ну мы его, красавчика, сразу цап под белы руки — пожалуйте, мил человек, в кутузку. И второго, что при нем был — слуга ли, помощник ли, туда же до разбирательства. Не вашими ли стараниями, Алексей Николаевич, известили нас столь своевременно?
Отпираться смысла не было:
— Сообщение через консула я передал, это верно, но… Тут удивительная история вышла, ваше превосходительство. Узнать о действиях англичан мне помогла одна барышня. Без нее до сих пор никто не знал бы, не ведал, куда этот шустрый милорд навострился.
Генерал искренне рассмеялся. Сам факт наличия в шпионской истории еще и барышни показался ему чрезвычайно забавным.
— Ах, Алексей Николаевич, как у вас, у кавалергардов, всегда ловко насчет барышень дело поставлено! Вся зарубежная агентура лбом об стену бьется, а тут на тебе — некая барышня вам на ушко секретов нашептала — и дело в шляпе! Что ж нас-то грешных такие осведомленные барышни стороной обходят? Хотя бы разок у меня такая удивительная история вышла, да, видать, уже староват стал.
Алексей не знал, что и ответить. Шутить по поводу Мэри, поддерживая игривые намеки генерала, ему не хотелось, но и рассказывать всю правду было не с руки.
Воспоминание о Мэри оказалось таким сладким, таким волнующим и таким нежным, что доверить его чужому человеку граф просто не мог. В конце концов, каждый имеет право на сердечную тайну! Алексей и так уж рассказал слишком много, намекнув на участие в деле некоей женщины и дав повод для шуток…
Тут в комнату вошел рослый казак и доложил, что столы накрыты. Это позволило уйти от сложной темы — генерал стал потчевать гостя и отвлекся на тосты, возлияния и застольные разговоры.