О себе могу сообщить одно — маркиз с сопровождающими лицами, к числу которых отношусь и я, в настоящее время путешествует по Европе. Я постараюсь бросить конверт с этим письмом в ящик на ближайшей станции…»
Мэри так увлеклась, что не заметила, как маркиз оказался у нее за спиной. Он довольно бесцеремонно через плечо девушки прочел текст ее письма, после чего выхватил у девушки бумажный листок.
— Милорд, это мое личное письмо! Вы ведете себя неблагородно, — сказала Мэри дрожащим голосом, чувствуя, как слезы подступают к глазам.
— А вы, моя милая, ведете себя глупо. Ваш брат уже взрослый мальчик и способен решить подобные вопросы самостоятельно. Женщина вообще не должна диктовать мужчине, как ему поступать.
— Но у Эрни нет никакого опыта в подобных делах. Я просто даю ему советы…
— Повторяю еще раз, он — взрослый человек, и пусть, черт возьми, набирается опыта, если испытывает недостаток в этом предмете. А мне хотелось бы, чтобы вы наконец отвлеклись от ваших домашних дел. Женщина, полностью погрязшая в убогой суете, производит крайне неприятное и невыгодное впечатление на окружающих. Поверьте, никто не захочет видеть рядом с собой глупую клушу, все мысли которой сосредоточены на защите цыпляток.
— Но если Эрни не справится с делами в пансионе и разорится…
— В таком случае ему надо предоставить полную свободу умереть от голода в любой просторной канаве по его выбору. Свобода и выбор, а вернее — свобода выбора, что еще нужно человеку для счастья! Если не подвергнуть мистера Мэлдона хоть каким-нибудь испытаниям, он до самой смерти останется младенцем, полагающимся на чужую помощь.
Мэри невольно подумала, что в словах маркиза есть разумное начало, но он, как всегда, слишком жесток и безжалостен, чтобы с ним согласиться. Возражать хочется хотя бы из чувства антипатии.
А Транкомб, наверное для того, чтобы показаться еще антипатичнее, добавил:
— Мне вообще не хотелось бы, мисс Мэлдон, чтобы вы из этой поездки писали кому-нибудь письма, раскрывая наш маршрут. Так что, нравится вам это или нет, но я лишаю вас права на переписку. Привыкайте думать и заботиться только о своих собственных интересах. Ну и о моих, конечно.
В Афинах маркиз не задержался надолго и даже не стал встречаться ни с кем из живущих здесь англичан. Мэри мечтала хотя бы бегло осмотреть античные достопримечательности знаменитого города, но маркиза Транкомба они, увы, не интересовали, и с несбыточной мечтой пришлось проститься.
Прямо с вокзала Транкомб вместе с сопровождающими направился в порт Пирей. Принадлежавшая маркизу яхта под названием «Морская красавица» — «Белла дель маре» — поджидала их у причала. На ее фок-мачте развевался английский флаг, а на вымпеле грот-мачты можно было различить затейливо переплетенные золотые буквы «А» и «Т», что, без сомнения, означало Альберт Транкомб.
Капитан неукоснительно исполнил приказ хозяина и привел судно из Гибралтара к назначенному сроку. Впрочем, все слуги и служащие маркиза неукоснительно исполняли его приказы. Иного он не терпел.
Эту яхту маркиз не раз использовал при выполнении разнообразных правительственных поручений конфиденциального характера, сопряженных с определенным риском (ведь у Британии, величайшей морской державы, множество интересов в самых разнообразных морях), поэтому на «Морской красавице» были установлены более мощные двигатели, чем на обычном частном судне подобного класса. Иногда мощный двигатель — главная надежда на спасение…
Маркиз Транкомб приказал капитану сниматься с якоря и выходить в море, как только вернется дворецкий Дженкинс, посланный купить свежие газеты у портовых разносчиков. Нужно же было узнать, что произошло в сферах высокой политики за время железнодорожного путешествия — сейчас и несколько лишних часов могли привести к необратимым переменам. А пребывание на борту яхты — самое подходящее время, чтобы внимательно проанализировать последние новости.
Дженкинс через пять минут вернулся с кипой газет, и капитан приказал убрать швартовы, поднять якоря и дать малый ход. «Морская красавица» отходила от причала.
Мэри замерла на палубе, глядя, как отдаляется и, уменьшаясь, превращается в некое подобие живописного полотна береговой пейзаж. Порт Пирей как яркое ожерелье охватывал синюю гладь. Полоса воды между причалом и яхтой становилась все шире и шире. Что ж, в книге необыкновенных приключений мисс Мэлдон открывалась новая страница.