Хотя Мэри и дала себе слово быть терпеливой и сдержанной, всякому терпению рано или поздно приходит конец, и она не сдержалась:
— Вы тоже не похожи на джентльмена, милорд.
Но маркиз сразу же пресек зарождающийся бунт:
— Ваше мнение по этому вопросу меня не интересует, Мэри, и извольте держать его при себе, — стальным тоном отрезал он. — Ваш граф, да будет вам известно, вел за нами наблюдение еще в Афинах, и не слишком умело, надо сказать. Слово «конспирация» ему явно незнакомо, как и то, что за этим словом стоит. Теперь граф оказался в Салониках. Полагаю, неслучайно. Странно, что подобное задание поручено полнейшему дилетанту. Меня это даже задевает — русские могли бы воспринимать меня серьезнее. Но вернемся к вашему графу. Возможно, он будет маскировать свой интерес к моим делам под романтическое увлечение вами. Будьте готовы к тому, что он начнет строить из себя пылкого влюбленного. Я, признаться, не слишком верю в подобные бредни, но от русских можно ожидать всего, чего угодно. Поэтому мы ему подыграем.
Мэри покоробила безапелляционная фраза Транкомба: «Мы ему подыграем» (и почему маркиз вечно говорит «мы», когда дело касается щекотливых вопросов?). Но, увы, как он только что подчеркнул, мнение Мэри его нисколько не интересовало, и пришлось, согласно полученной рекомендации, держать свое мнение при себе.
— Я не терплю, когда рядом болтаются соглядатаи, — продолжал Транкомб. — И вы, Мэри, постараетесь отвлечь вашего русского графа от ненужного любопытства, заинтересовав собственной персоной. Сыграйте на сентиментальных струнах его души, напомните ему ушедшую юность. Я бы даже не возражал против чувства влюбленности, возникшего в его душе…
— И как же, по-вашему, я должна это сделать, милорд?
— Да как угодно! У женщин множество уловок, и не нам, мужчинам, учить вас кокетству. У нормальной женщины это в крови. Мое дело — лишь дать вам задание, чтобы пустое кокетство послужило делу, а не вашему женскому тщеславию. Сосредоточьтесь на том, чтобы этот граф уделял все внимание вам, дорогая моя, а не мне и моей миссии. Я принял решение несколько задержаться в Салониках. Впрочем, на самом деле задержаться здесь, в городе, предстоит не столько мне, сколько вам и моему секретарю мистеру Гордону. Вы с ним будете, так сказать, прикрывать наши тылы. Мне же необходимо перейти греческую границу и побывать на болгарских землях, где сейчас стоят русские войска. Дженкинс, естественно, отправится со мной. А вы, мисс Мэлдон, должны сделать все от вас зависящее, чтобы ко мне в этой опасной поездке не присоединился бы ваш навязчивый русский друг. Да, Мэри, мистер Гордон заказал нам номера в одной из здешних гостиниц. Полагаю, ваш друг не преминет тоже переселиться туда со своей яхты. И у вас будет множество возможностей, чтобы вдоволь поморочить ему голову. Ступайте, уложите свои вещи. Ночевать будем в отеле.
Когда Алексей понял, что англичане перебираются с «Морской красавицы» в гостиницу, он, естественно, тоже решил снять себе номер поближе к маркизу — раз уж велено следить за этим человеком, значит, надо следить.
Хотя что там выследишь, за запертой дверью чужого номера?
Увы, свободных номеров в гостинице не было, или почти не было, за исключением одного — самого роскошного и дорогого. Хозяин гостиницы с гордостью назвал его «королевским люксом», хотя вряд ли какие-нибудь короли приезжали в Салоники и останавливались именно в этой гостинице… Волей-неволей, но пришлось разместиться по-королевски. Для лакея и денщика хозяин освободил какой-то чуланчик на первом этаже возле кухни и установил там две узкие кровати. Стоимость этой клетушки тем не менее оказалась ненамного меньше люкса, хотя только извращенное воображение хозяина позволяло считать ее номером для постояльцев, а не собачьей конурой.
Хорошо хоть, что Алексей позаботился о том, чтобы отправиться в зарубежный вояж с собственными средствами. Никакие кормовые и прогонные, выданные ему в Петербурге из казенных сумм, не покрыли бы подобных расходов.
— Скажите, а компания англичан, прибывших в вашу гостиницу сегодня днем, разместилась на этом этаже? — поинтересовался Алексей у хозяина.
— О, я знаю, о ком вы спрашиваете, ваша милость! подмигнул ему хозяин, толстый, краснощекий и добродушный грек. — Миленькая английская барышня, просто цветок! Я бы и сам уделил ей внимание, если бы не мои супружеские цепи…
Грек с тоской взглянул на свое обручальное кольцо и продолжил:
— Барышня и еще один английский господин поселились на этом этаже, а два других, попроще, на первом этаже, недалеко от кухни.