«Видимо, в этой гостинице много чуланов в цокольном этаже, — невольно отметил Алексей, — и используют их тут по-хозяйски».
— Там недорогой номер, душный, тесный… они взяли один на двоих, — откровенно признался грек. — А главный среди англичан, наверняка какой-нибудь важный лорд, выбрал номер «люкс». Не такой шикарный, как у вас, ваша милость, но все-таки не без шика. И барышню поселил по соседству, чтобы была поближе в нужный момент.
Поскольку разговор принял пикантный оборот, хозяин перешел на игривый шепот:
— Лорд мог бы разместить юную даму в своем номере, я так полагаю, но… не захотел. Мне-то что, мое дело сторона. Все по желанию гостей — один номер, два номера, как прикажете. Но для отеля, согласитесь, больше выгоды, если постоялец берет два номера — себе и своей барышне, чем один с большой кроватью… Этот англичанин не скупится и платит за два номера, так честь ему и слава. Я скажу так — хорошие господа, настоящие господа живут здесь в бельэтаже, в дорогих номерах. У них и манеры господские, и счета соответствующие. Хотя этот лорд, не в обиду ему будь сказано, малость капризен. Строгий человек, неприветливый…
Алексей уже жалел, что рискнул задать хозяину гостиницы вопрос и теперь вынужден выслушивать этот бесконечный монолог ни о чем. Все было ясно — англичане в гостинице, маркиз Транкомб и Мэри поселились где-то здесь, по соседству с люксом Алексея (порадовало, что в разных номерах, хотя это известие должно было бы оставить графа равнодушным), а лакея и секретаря милорд экономно спровадил вниз, в дешевый номер.
Больше вопросов Алексей не имел, но болтливый хозяин говорил еще как минимум полчаса, и выпроводить его удалось с большим трудом.
Ну что ж, раз уж судьба подарила графу Чертольскому короткую передышку и возможность наслаждаться комфортом, он вправе этим даром воспользоваться.
Алексей распорядился, чтобы ему приготовили ванну — королевский люкс предусматривал подобные услуги, и две молоденькие служанки очень споро натаскали кувшинами теплую воду в ванную комнату и наполнили просторную белую ванну, стоявшую на бронзовых львиных ногах на мраморном постаменте.
Понежиться в теплой воде после долгого путешествия на поезде и яхте было приятно, но Алексей предпочел бы сейчас хорошую русскую баньку с парной… Надо будет узнать у хозяина гостиницы, нет ли по соседству каких-нибудь бань, хотя бы турецких; впрочем, лучше узнать это у кого-нибудь другого — этот болтун в ответ опять примется мести языком ни о чем. А между прочим, отвлекаться от дела надолго нельзя — за англичанами нужен глаз да глаз…
Сейчас Алексей приведет себя в порядок, оденется и пойдет в здешний ресторан — может быть, милорд тоже захочет поужинать в гостинице и даже в компании спутников, тогда Алексей попытается уловить хотя бы обрывки их разговоров, чтобы понять, какова цель поездки маркиза на Восток… А если с ним будет Мэри… Мэри… Вероятно, в ресторане она также попытается сделать вид, что не знакома с Алексеем, но он заставит ее признаться… признаться в чем? Нет, так действовать нельзя — оказывая на Мэри воздействие, он только оттолкнет девушку от себя.
Алексей откинул голову на край ванны, предусмотрительно застеленный мягким полотенцем, прикрыл глаза, представил себе Мэри и не заметил, как задремал. Сон был короткий, но крепкий и с яркими сновидениями. Конечно же, ему явилась Мэри Мэлдон, она умоляла Алексея о чем-то, сбивчиво пыталась что-то объяснить.
«Вы должны мне верить! — говорила она со слезами на глазах. — Все совсем не так, как вам кажется! Поймите, поймите…»
Да что там понимать — так, не так! Ее губы были так соблазнительно близки, что Алексей не придумал ничего лучше, чем заткнуть ей рот поцелуем… Не понимая до конца, сон это или явь, он вновь почувствовал тот нежный аромат девичьей кожи и восхитительную, гладкую словно шелк, кожу ее губ, как на дядюшкином балу в момент их первого поцелуя…
Ощущение было божественное, и вдруг словно гром над ухом прозвучал низкий мужской голос: «Барин, батюшка, не извольте в ванне спать, утопнете еще чего доброго. Или простынете, водица-то остывает и из тела вашего тепло тянет… Вот вам простынка обтереться, и вылазьте, Христом Богом прошу. Перейдите в постельку, батюшка Алексей Николаевич, там и соснете часок-другой. В постельке спать и пользы больше будет, и отдохновения».
Это был Степан, старый преданный слуга, всю сознательную жизнь Алексея пребывавший при его особе.
Когда-то Степан был крепостным, но и после вышедшей в 1861 году «воли» не решился оставить своих господ, и главное — болезненного мальчика Алешеньку, при котором был поставлен дядькой. Маленький Алешенька давно уже превратился в крепкого взрослого мужчину, но Степан по-прежнему был ему предан и главным делом своей жизни считал отеческую заботу о молодом барине.