— Хоган! — всхлипнула Джулия. — Спускайся скорее! Он сейчас прорвется внутрь.
— Он не сможет! — едва выдохнул Хоган.
Точно в ответ на его слова, фундамент избушки под ним слегка задрожал. От дерева полетели увесистые щепы, послышался скрип расходящихся бревен. Тряска продолжалась и теперь распространилась на все здание. Вдруг из-за угла той самой стены, что закрывала Хогану обзор на входную дверь, что-то тяжело и влажно шлепнуло об пол. Зеленолицый с трудом, точно барахтающийся на суше кит, проникал в дом.
* * *В самом низу лестницы Хоган зацепился ногой за моток проволоки и едва не свалился прямо на Джулию. Она вцепилась в него, вся дрожа.
— Ты его видел?
— Только голову, немного! — Хоган вел девушку за руку по темному проходу в погреб, затем за угол.
— Стой здесь… — он начал нащупывать замок на входной двери в погреб.
— Что нам делать? — спросила она.
Деревянные балки взревели и затрещали у них над головой, прервав его ответ. Несколько секунд они всматривались в темноту, замерев в ожидании, думая об одном и том же. Затем Джулия издала нервный смешок.
— Хорошо, что пол двойной!
— Это камин, прямо над нами, — сказал Хоган. — Интересно…
Он приоткрыл дверь и выглянул наружу.
— Посмотри!
Слабый отсвет камина оттенял разрушенную стену избушки. Пока они смотрели, огромная, бесформенная тень загородила собой свет. Они отпрянули назад.
— Хоган! Какой ужас!
— Кошмар, — согласился он, едва шевеля сухими губами. — Ты ничего такого забавного не чувствуешь?
— Что не чувствую?
Он прижал кончики своих пальцев к ее вискам.
— Вот здесь! Такое странное шипение? Его как бы почти слышишь.
— Ах, да! Слышу! Что это?
— Нечто такое, что делает эта тварь. Однако ощущение обычно бывает сильнее. Он провел под дождем и на холоде целую неделю. Солнца вообще не было. Я должен был подумать об этом. Ему нравится огонь. От тепла он становится активнее, поэтому мы слышим шипение.
— Бежим, Хоган! Я перепугалась до смерти! Мы можем добраться до лодки.
— Может быть, — ответил Хоган. — Но он не даст нам далеко уйти. Как только он услышит шум двигателя, он тут же отрежет нам путь, мы не успеем даже выйти из бухты.
— О, нет! — сказала она испуганно, затем задумалась. — Но что же нам делать?
— Сейчас, — сказал Хоган, — он занят тем, что впитывает в себя тепло. Это позволяет нам выиграть немного времени. У меня есть идея, Джулия, пообещай мне, всего один раз, что ты молча останешься здесь и не станешь ни звать меня, ни делать еще какие-нибудь глупости?
— Зачем? Куда ты идешь?
— Я не уйду из погреба, — успокаивающе сказал Хоган. — Милая, послушай, сейчас не время спорить. Эта тварь наверху в любой момент может приняться искать нас, и, судя по тому, что произошло с фасадом, он может разнести весь дом… Обещай мне, или я просто не знаю, что делать.
— Обещаю, — с недовольным вздохом произнесла она.
* * *Хоган несколько минут делал что-то в центре подвала. Когда он вернулся, Джулия все еще стояла у входной двери, где он ее оставил, осторожно поглядывая по сторонам.
— Он почти не двигался, — сообщила она несколько подавленным тоном. Затем девушка прошептала в темноте.
— Что ты делал?
— Откупоривал баки с керосином, чтобы разлить его вокруг.
— Я почувствовала запах керосина, — она помолчала немного. — А где будем мы?
Хоган приоткрыл дверь чуть шире и показал на домик за первым рядом тополей.
— В том домике. Если он знает, что мы здесь, а я думаю, что он это знает, мы успеем туда добежать, пока он развернется, чтобы броситься за нами вдогонку.
Джулия не ответила, и он снова нырнул в темноту. Внезапно она заметила на оштукатуренной стене прохода отсвет белой вспышки, и поняла, что это Хоган поджигает бумагу. Керосиновые пары вырвались наружу со слабым гулом и языками желтого пламени. Гулкие разрывы приглушенно прогремели в различных частях погреба. Затем Хоган вышел из-за двери прохода, закрыл дверь и повернулся к ней:
— Огонь разрастается! — сказал он. — Думаю, нам лучше потихоньку уйти…
* * *— Похож на человека, правда, Хоган? На огромного, больного, страшного старика!
Джулия произнесла эти слова шепотом, голос ее дрожал, и Хоган ободряюще обнял девушку за плечи. Шипение, казалось, стало громче, возрастая и убывая, словно энергия производившего его создания набиралась и уходила волнами. Из угла окна домика, из-за деревьев, им был виден фасад избушки. Коробка массивной входной двери была вырвана напрочь, бревна над ней разошлись, так что значительная часть гостиной была видна, освещаемая слабым огнем камина. Зеленолицый заполнял собой почти все пространство внутри, медленно склонясь к огню огромной головой. В его облике действительно просматривалось нечто напоминающее человека, а точнее, кошмарную карикатуру на человека.