– Вмешался кардинал Пелагий.
– Да. Был такой враг неверных, поборник полной капитуляции. Сумасшедший.
– Кардинал?
– Титул и диагноз, в основном, не совпадают. Да, как там про меня написали?– «хитрый, жадный, эксцентричный, злобный и раздражительный человек». Ах, да – там еще писалось, что же?.. И так… «Но если требовалось проявить свои лучшие качества и предстать в более выгодном свете, он становился собранным, остроумным, приветливым и прилежным».
– Еще там пишут, что вы стройный мужчина среднего телосложения, с редкими рыжими волосами и слегка выпученными глазами.
– Про редкие волосы и выпученные глаза – это ты зря.
– Но там так написано. Вы сами мне читали.
– Мало ли какую глупость читаю – и что все это еще раз должен слушать?
– Между прочим, вы в курсе, что один ваш сарацинский друг намекнул, что не дал бы за вас и 200 дирхемов… на рынке, в случае продажи, в качестве раба.
– И что?
– Да, так. Кстати, некоторые наблюдатели настаивали на том, что они сомневаются, верите ли вы в Бога.
– Они плохо видят.
– Особенно, в Дамаске. Там есть некий аль-Джавзи.
– Да. Знаю.
– Говорит, что вы – законченный безбожник.
– Дамаск мне никогда не нравился. Не обращай внимания.
– Хорошо. А это правда, что вы соблазнили двоюродную сестру вашей жены, королевы Иоланты?
– Какие глупости, Бог мой, какие пустяки!
Да, ты молодец, Герман, иногда хочется отдохнуть от ненужного, в некоторых по крайней мере, ситуациях, пафоса. Я – Фридрих, ты – Герман – отлично!
– Великолепно.
– Но в другое время, Герман фон Зальца… титулы… Великий магистр… Гроссмайстер… Тевтонский орден… Немецкий…
– Но в другое время, кайзер! Император! Наследник Великой римской империи! Фридрих, ты велик и на отдыхе и… Romanorum Sanctorum… Germaпorum…
– Герман, хором…
Оба: «Imperium! Выпьем!»
– Слушай, Герман, ты помнишь, с чем приезжал эмир Фахруддин ибн ас-Саих?
– Да, Фридрих. Очень интересное предложение.
– Слушай, обменять, нет, вернуть христианам Иерусалим, а мы Малику аль-Камилу – военную помощь против других сарацинов. Мне понравился Фахруддин. И идея Малика.
– С ними хорошо говорится.
– И пьется. Они оба – мои друзья. Но… Когда мы приехали, я напомнил аль-Камилу об Иерусалиме.
– Он погорячился.
– Неважно. Пойми другое: ни мне, ни ему эта идиотская война не нужна – настоящая война! Герман, ты же знаешь, сколько стоит мне за один день один кнехт. А рыцарь? А не один день? Мне есть куда тратить деньги.
Слушай, тевтон, Малик присылал мне книги или письма, в которых было написано о природе Вселенной, бессмертии души, логических построениях Аристотеля. Я наслаждался.
– Я тоже, Фридрих, когда он тебе прислал певиц, фокусников и жонглеров.
– Ну, что ты, Малик – умница, чудесный человек. Но я тебе скажу, христианки, которых я отправил ему, ничем не уступают.
– Чудо, как хороши.
– Кстати, там у меня, в гареме, новые поступления.
– С востока?
– И с востока тоже; блондинки из Германии – фатерлянд, все-таки, есть фатерлянд; из Неаполя, Генуи… Приходи.
– Что же, Фридрих, в итоге?
– Слушай, мне на все это наплевать, но мне нужен Иерусалим не в религиозных, а политических целях. Именно так он нужен. Пусть аль-Камил мне уступит в этом.
Престиж. Престиж. Политический капитал.
Султан Малик аль-Камил читал письмо императора Священной Римской Германской империи.
– Смотри, Фахруддин, что он мне пишет: «Из-за Вас мне пришлось отправиться в это путешествие. Теперь о моей миссии знает не только папа, но и весь западный мир. И если я вернусь с пустыми руками, то в значительной степени потеряю авторитет. Сжальтесь и отдайте мне этот Иерусалим, чтоб я мог по-прежнему держать голову высоко». Фахруддин, что же мы можем? Он такой чудный, но… Если я уступлю ему Иерусалим, то за это меня проклянет халиф, а кроме того, из-за религиозных волнений я вообще могу лишиться трона.
– А чувство чести, повелитель?
– Тебе легко говорить. А если нас с тобой вместе убьют? И с ним, кстати?
– Это – нехорошо: но вы ему обещали.