Д) Императив стереотипа есть некий феномен, по сути, уничтожающий индивидуальное сознание.
Самое забавное, что действия, отработанные до автоматизма, имеют свой смысл. Прагматический смысл, можно сказать. Вообще, доля прагматизма в предъявленных здесь императивах зашкаливает, в принципе, но даже прагматизм не есть нечто цельное. Так вот, в данном случае, речь идет о наибытовейшем прагматизме.
P.S. Вообще, эту группу императивов можно назвать прагматической.
P.P.S. Если же, говоря об императиве стереотипа, вспомнить спорт, искусство и т.д. – без стереотипов невозможно, но все же это есть наиболее рутинное влияние. Т.е. данный императив даже в прагматической группе выступает в качестве рутинного.
– В Украине многие евреи говорили: «Ламедвуфныки». Ну, так произносили. Это, на самом деле, неважно. Главное, эти люди оправдывают мир перед Б-гом.
Они не знают друг друга…
Живут ламедвуфныки незаметно, а иногда внешне просто противоположно тому, как было бы должно.
И людям они кажутся не тем, кто они есть на самом деле.
Ничто не отличает их от простых смертных.
Им часто и самим не ведомо, что они Праведники.
Пейте! Пейте, у кого что есть.
Вот, сейчас, во времена пророка Исайи, к нам пришло знание о 36 праведниках. Есть они и есть простые смертные. И мы не сможем отличить: кто есть кто? И сами они не знают, кто они…
Но не будь хотя бы одного из тридцати шести в каждом поколении…
Мир держат эти ламедвуфныки…
– Я не знаю, мне говорили, рассказывали… Эти люди – сердце человечества. В него, в него стекаются человеческие страдания…
Такая жизнь, что без них люди бы задохнулись от отчаяния…
Окаменевшая слеза превращается в камень.
Когда праведник идет на небо? Когда появляется на свет новый человек.
Идет же праведник на небо.
И уходит он в холоде. В страшном холоде его душа. Так холодно, так холодно ей, что Б-гу приходится тысячу лет отогревать ее в своих руках…
Но, может быть некоторые души ламедвуфников… И там… будут страдать… Как на земле. Ибо таковы людские страдания. И нельзя уже ничего сделать. Никому…
Тогда, Б-г, благословенно имя Его, уменьшает на одну минуту время, оставшееся до Страшного Суда.
Что же есть эти люди, и что делают они? Защищают мир и людей. И добиваются они оправдательного приговора.
И есть сатана, что значит – обвинитель.
Есть защита перед судом людским, и есть защита перед судом Господним.
Скала – окаменевшая душа праведника. Каменная слеза осталась на земле.
О, знаменитый род Праведников!…
И много было случаев, когда ламетвуфники умирали неузнанными.
Мудрое море, спокойное в своем абсолютном равновесии…
– Ты знаешь, я вспомнил, дядя еще говорил, что мы из рода ламетвуфников… Да, из Амстердама… Там… В Голландии.. И Борух Спиноза из этого рода…
– Семья…
– Тайна. Тайна тайн…
Ламетвуфнык… Ламедвав цадиким – 36 праведников… Праведник – цадик… Один из тридцати шести. На одного меньше… На одного меньше. На одного меньше – и грехи перевесят. И это – конец мира.
Жил-был в Амстердаме царь. И этот царь говорил на всех языках, которые только могут придти в голову. И даже еврейский. И вот была жара. И тяжело было от жары. Но есть выход: можно скупаться в речке. И царь так решил тоже. Дорога, которая вела к речке, шла через еврейское гетто.
Едет царь, и видит царь: меламед говорит детям: «Пригибает гордых к земле, кротких поднимает к высотам». Непонятные слова. Или даже очень понятные; что тут понимать: «Бог сгибает больших людей до земли и поднимает униженных до небес».
Но царь-таки не понял – вышел из кареты, подошел к меламеду и спросил, что это он такое говорит.
Меламед не удивился и не ужаснулся, но раз его спросили, то он ответил: «Я говорю, что Бог может сделать царя нищим, а нищего – царем».
Наверное, царю стало обидно. Во всяком случае, он закричал на меламеда:
– Докажешь это на мне – получишь награду. Нет – отрубят тебе голову.