Тяжело, трудно спорить с царями. Кто этого хочет? Все же меламед сказал, что раз царю угодно, то – пожалуйста, только пусть 5 дней потратит на эту историю. Но никак не меньше, потому что все требует своего времени. Ну, и царь согласился. Может, выпил русской водки. А? Как русская водка в Амстердам попала? Глупый вопрос, на то она и русская водка.
Царь едет в огромной карете. Черная карета с громом и молниями. Мчат черные кони; сверкают их глаза, но вот они прячутся в ночи – эти матовые глаза, ах, эти черные глаза! Ах!..
Все дрожит в Амстердаме – едет царь. Кто этот царь Амстердама?
Серые волны бьются о камень. Неумолимо стучат они, все время стучат они…
Кто эти 36? Говорят, без них мир не сможет устоять. И что? Не хотелось бы. Нет, уж. Вот – мир, вот – брюки – ну, их эти брюки – пошьем другие. Да, и мода проходит. Да?..
Едет черная карета…
Но меламед, меламед – был ламетвуфныком. Откуда-то с Укра… Юкрейн? Ук-ра-и-на. Они шли от сабель казак. И те, кто спаслись – дошли до Амстердама. Великий Бог! Спасены!
Меламед же сотворил…
Едет черная карета!
Вот она река!
Разделся царь, отдал одежду лакею и нырнул в воду.
И… тихо-тихо крадется шед… вот-вот, он…
Шед… шед… шед? черт? черт?
… крадется, крадется шед…
Обернулся шед царем, и уже как царь вынырнул из воды…
Шед вынырнул из воды…
– А-а!!! Слуга, неси скорей царскую одежду!
Тяжело дышит шед, выплевывает воду… А! А!
И слуга принес одежду, и шед оделся. Оделся и уехал в карете во дворец.
Черные змеи несут страшный замок над землей.
Тихо играет флейта.
Царь амстердамский очень любил купаться. И плавать. Вот он купается. А вот нырнул. И поплыл. Сначала на спине. Потом перевернулся. Лег на спину. Красота! И еще поплыл. А потом устал. Наверное, замерз. И вот вышел на берег, а слуги нет. И кареты нет. И ничего нет. Стал царь кричать. Это он звал слугу. И министров. И…
Охрип он. Голос сел. Холодно.
Открываются ворота царского дворца. И вот уже черные змеи вползли во двор… И открылись двери царского дворца…
Ни возглашающего, ни внемлющего…
Кричит бывший царь, бегает, ищет одежду, карету; все ищет…
Замерз.
Идет голый царь. Идет во дворец. Нет. Идет голый человек и кричит, что он царь.
Я – царь! Я – царь. Я – царь… еще…
Разные люди.
– Бей его!
– Видела, как я плюнул и попал? Не видела, смотри!.. Есть!
Камни полетели… Плевки…
Один был с кнутом. Стал хлестать сумасшедшего.
Свист кнута. Удар! Свист кнута. Удар!
Грязь, раны, царапины – несчастный человек…
– Разве это человек?
Свист… удар… свист… удар…
– И это тоже человек…
Не без добрых людей. Ну, да. Дали ему старые лахи…
– А штаны?
– И штаны. Одел он все это и дошел до дворца. Своего дворца.
– И?..
– Солдаты… караульные его не пустили.
– Грязный… в лохмотьях…
– Хорошо, что не побили.
– Хорошо, что не убили.
– Гоните его в шею!
– Ишь, нищий!
– И сумасшедший. Что-то бормочет.
– А что?
– Пригибает… Поднимает…
– Смотри! Смотри! Прячется. Вот я тебя алебардой!
А вдруг рубанет?.. По голове…
Трещит череп… разваливается…
Нищий – я. Ночь. Спать хочу. Есть хочу. И нищие спят. Где-то. Как-то. И едят. Что-то. Как-то.
И ночевал царь-нищий с нищими. А утром царь-нищий стал просить милостыню. Вместе с остальными нищими. Но продолжал говорить, что он царь. Смеются крестьяне и подают ему больше, чем другим. Чем-то он отличается от остальных нищих. Не сильно. Но чем-то. Немножко другой.
Как-то слегка… Слегка. Поблагороднее. Но не слишком. Немножко. А насчет того, кто там царь…
Царь же во дворце.
И ходит царь-нищий повсюду и просит.
Ходит… ходит…
Из местечка в местечко, из села в село…
Круг… по кругу ходят люди… и вертится круг…
И опять царь-нищий оказался в Амстердаме. И вот улица к реке…