— Это мои проблемы. Заодно костёл Тела Господня[11] посетим. Говорят, краса — неописуемая.
— Ещё бы!
— По рукам?
— По рукам, товарищ нарком!
23 сентября 1939 года в Стране Советов, как и положено, был короткий рабочий день. Суббота!
Фролушкин и Плечов читали лекции в разных корпусах университета и никак не надеялись на встречу.
Но она состоялась.
Случайно.
Фёдор Алексеевич выходил на улицу и в дверях едва не столкнулся с главным продолжателем своего дела.
И хотя особого дефицита общения друг с другом наши герои явно не испытывали — всё же с момента возвращения в Минск профессор продолжал жить, как он сам не раз говаривал, — вместе с молодожёнами, — в их уютной «двушке», радости их не было предела.
— Что, батя, наконец-то — свобода?
— Нас встретила с тобой у входа…
— Точно. Я только забегу ненадолго в деканат — и пойдём домой. А завтра утром вместе отправимся в Несвиж! Машина прибудет в семь утра.
— Ты уже договорился?
— Да. С Толиком. Вы его знаете.
— Это он возил тебя на вокзал в тот день, когда я вернулся из Белокаменной?
— Ага.
— Прекрасно. Вот только сейчас я не могу составить тебе компанию — хочу посетить старую квартиру, проветрить помещения, вытереть пыль…
— Может, сделаем это вместе?
— Не стоит, сынок. Ольга уже надорвала руки — то с малым, то с домашним хозяйством; лучше подмени её на часок-другой.
— Слушаюсь, товарищ профессор!
— Долго я не задержусь. Так что готовьте ужин. Кстати, картошка у нас есть?
— Нет. Вчера закончилась.
— Плохо.
— Сам знаю.
— Сделай милость, купи по дороге немного бульбы[12], уж больно драников[13] захотелось.
— Будет исполнено, отец!
— Спасибо, родной…
Плечова разбирало любопытство (очень уж неожиданно Фёдор Алексеевич решил уборкой заняться), но совесть — неизменная спутница каждого истинного интеллигента — не позволяла следить за человеком, которого он безмерно уважал. Да что там уважал — обожал, любил больше отца родного!
Поэтому Ярослав коротко обнял своего учителя и направился в другом, противоположном направлении.
А зря!
Иначе бы он стал свидетелем очередной встречи профессора с таинственным священником и, возможно, признал в нём кое-кого из своих старых знакомых, после чего уже тогда стал бы готовиться к неизбежным неприятностям. Недаром ведь люди говорят: «Предупреждён — значит, вооружён». Значит, сможешь вовремя принять все необходимые меры, чтобы изменить ход событий и в конечном итоге избежать трагического исхода…
Но этого не случилось.
И произошло то, что произошло…
Первые шаги Санька начал делать ещё несколько месяцев тому назад. Теперь он не просто ходил — летал по квартире, пытаясь везде сунуть свой маленький носик.
Из спальни — в кухню, из кухни по коридору — в комнату любимого «деда».
Потом, нагонявшись за день до седьмого пота, пацан беспробудно дрыхнул до следующего утра.
Но в этот раз что-то пошло не так.
Несмотря на моросивший за окном дождь, обычно благоприятствующий крепости сна, малыш всю ночь ворочался с боку на бок, часто всхлипывал и звал любимую мамку.
Часам к шести утра Ярославу это изрядно надоело, и он ушёл на кухню.
А там уже колдовал Фёдор Алексеевич!
— Чай будешь, сынок?
— Не откажусь… Но, может, сначала всё-таки пробежимся? Согласно нашей давней традиции…
— Нет уж. Уволь. У меня — законный выходной! Положено. Один раз в неделю.
— От спорта только тогда есть польза, когда занятия ежедневны, систематичны…
— Да знаю я, знаю… Только скакать по лужам мне, старому хрычу, противопоказано. Не дай бог, схвачу какую-нибудь заразу и слягу. В такой ответственный момент, когда «планов громадьё»…
— Ну-ка, ну-ка, о чём вы?
— Ты в окно глянь — дождь всю ночь лил.
— Я не о погоде… Я о планах.
— Тогда пододвигайся ближе… Сахарку брось. Побольше. И мне, и себе… Спасибо, сынок. А теперь — слушай… Да постарайся запомнить.
— Я весь — внимание!
— Моя прапрапрабабушка служила у одного из Радзивиллов. Надеюсь, кто они такие, тебе объяснять не надо?
— Обижаете…
— Никак нет, дорогой мой, никак нет — даже не пытаюсь.
— Спасибо. Можете продолжать, уважаемый Фёдор Алексеевич.
— С тех пор из поколения в поколения в нашем роду передаётся миф о несметных княжьих богатствах, которые бабка вроде бы как видела собственными глазами. Честно говоря, поначалу я в это не очень верил… Пока не вырос и не ознакомился с донесением Николая Репнина — российского посла в Речи Посполитой, которое он однажды направил царице Екатерине Второй… Цитирую:
11
Правильное название: фарный костёл Наисвятейшего Божьего Тела, но некоторые люди (особенно православного вероисповедания) иногда говорят: «Костёл Тела Господня». Особой ошибки в этом нет… Так что не обессудьте, уважаемые коллеги — ревнители уникальной белорусской истории. А что значит «фарный» — объясню позже, когда для этого представится удобный случай. —
12
Бульба — картошка (бел.). Даже как-то неудобно сегодня растолковывать такие, ставшие общеизвестными, понятия. —