В двадцать девятый день рождения Чапмена фон Грёнинг устроил для него вечеринку у себя на квартире. Томас подарил ему радиоприемник, Хольст — пепельницу из слоновой кости, а сам фон Грёнинг — репродукцию Ван Гога. Дагмар испекла пирог и сделала множество снимков с вечеринки — на память. Той же ночью Чапмен забрался на чердак дома по Капелвейн, 15, отогнул край железного листа, закрывавшего деревянную балку рядом с каминной трубой, и спрятал в отверстие отснятую Дагмар пленку: на ней были изображения всех сотрудников абвера в Осло, аккуратно зафиксированные фотокамерой симпатичной рассеянной норвежской девушки, которую никто не мог заподозрить в шпионаже.
Совместная шпионская работа Эдди Чапмена и Дагмар Лалум была также и первой, пока еще частной попыткой сотрудничества между британской секретной службой и норвежским подпольем. По своим каналам связи с Сопротивлением Дагмар получала информацию о грядущих событиях. Как-то раз вечером Чапмен с Дагмар оказались рядом с университетом: там проходила студенческая демонстрация протеста против попыток внедрить нацистскую идеологию в образование. Внезапно появилась полиция и налетела на демонстрантов, хватая студенческих лидеров. Дагмар указала пальцем на молодого человека, которого тащили полицейские, шепнув Эдди, что тот был членом «Джоссингса» — одной из подпольных групп Сопротивления. Чапмен, размахивая эсэсовским пропуском, остановил полицейских, потребовав немедленно освободить молодого друга Дагмар. После громкого спора сначала с немецким солдатом, а потом — и с офицером требование было удовлетворено.
10 июля 1943 года Дагмар с Чапменом шли по улицам Осло, держась за руки. Внезапно Дагмар, попросив Чапмена подождать, скрылась в табачной лавке. Она вернулась через несколько минут, ничего не купив; она была взволнована, щеки ее покрылись румянцем. «Союзники захватили Сицилию», — шепнула она Чапмену. Эту новость не передавали по норвежскому радио, Дагмар могла получить ее только от подпольщиков. На расспросы Чапмена она отвечала, не раскрывая имен, но сообщив, что ей рассказали об этом члены норвежской патриотической группы «Джоссингс».
Не в последний раз Чапмен задался вопросом: кто же из них был инициатором знакомства в баре отеля «Ритц»?
23
Диверсант-консультант
В конце лета 1943 года, когда фьорды тронуло первыми холодами, Чапмен был вызван на квартиру фон Грёнинга, где ему вручили контракт на «новую диверсионную работу в Британии», как гласил сам документ. Ему следует подписать договор в отмеченном месте, любезно пояснил его шеф, подталкивая к нему через стол лист бумаги и отвинчивая колпачок с серебряной перьевой ручки. Контракт был похож на первый и обещал точно такое же вознаграждение. Чапмен внимательно прочел документ и передал обратно, заявив, что «не рассматривает предложений подобного уровня», и, потом, у него пока достаточно денег.
Фон Грёнинг был поражен, а затем впал в ярость. Начался жаркий спор: немец едко заявлял, что без его помощи Чапмен все еще гнил бы в Роменвиле или давно был бы мертв. Чапмен отказывался уступать, заявляя, что сделанное ему предложение слишком расплывчато, что простая диверсия — нестоящее дело, а предложенное вознаграждение недостаточно. На самом деле его отказ был лишь уловкой: он хотел, во-первых, оттянуть момент расставания с Дагмар, а во-вторых, получить более ясное описание миссии, чтобы сообщить о ней своему британскому руководству. Инструкции Робертсона были ясны: выясни, чего хотят немцы, и мы поймем, чего им не хватает. Влияние фон Грёнинга было серьезно поколеблено его зависимостью от Чапмена, которая стала определяющим моментом в отношениях немца и его протеже. Теперь фон Грёнинг нуждался в своем агенте больше, нежели тот в нем. Немец кипел, вопил, грозил всеми известными карами, пока лицо у него не стало опасно багроветь, а жилы на шее не вздулись, как веревки. Наконец он отпустил Чапмена, пообещав урезать его денежное довольствие. Чапмен пожал плечами: если его доход сократится, фон Грёнинг тут же ощутит это на своем собственном кармане.
Неделю ситуация оставалась тупиковой. Один за другим к нему подходили сотрудники абвера — Преториус, Хольст, даже секретарши, — рассказывая о ярости фон Грёнинга и опасных последствиях, которыми грозит отказ подписать контракт. Чапмен стоял на своем, утверждая, что ждет более масштабной и интересной задачи и не собирается браться за подобные неясные поручения. Когда фон Грёнинг вовсе лишил его денежных поступлений, Чапмен написал ему яростное письмо, заявляя, что, если тот будет настаивать на своем, он готов вернуться назад, в Роменвиль, и встретить свою судьбу.
В конце концов фон Грёнинг отступил. Чапмен знал, что так оно и будет. Его шеф улетел в Берлин и на следующий день вернулся в отличном настроении. Руководство абвера предложило для Чапмена новую, важную шпионскую миссию, которая предполагала значительное вознаграждение. Чапмена отправят обратно в Британию, чтобы тот выяснил, за счет чего враг выигрывает подводную войну.
В первые три года военных действий германские подводные лодки жестоко и с неизменным успехом истребляли суда союзников. Рыская в поисках добычи целыми «волчьими стаями», субмарины наносили удары с ужасающей эффективностью, как Чапмен знал из своего личного опыта, и уходили обратно в море незамеченными и, как правило, неповрежденными. Однако в последнее время расстановка сил начала меняться: немецкие подводные лодки теперь становились объектами охоты и шли на дно с пугающей частотой. Немцы не знали, что код «Энигмы» был взломан, поэтому в Берлине решили, что британцы изобрели какую-то сложную систему — прибор для обнаружения подлодок, которая позволяет засечь субмарину с поверхности океана и действовать против нее — хитростью или силой. Чапмен должен был выяснить, что это за прибор и как он действует, сфотографировать его, если возможно, украсть и доставить своему немецкому руководству. За это ему было обещано 600 тысяч рейхсмарок плюс сумма эквивалентная 200 тысячам рейхсмарок в любой валюте по его выбору и руководство собственным подразделением абвера в одной из стран оккупированной Европы.
Это была невероятная удача, награда за предыдущую, почти невыполнимую миссию и явственный признак веры немцев в его возможности и его лояльность. Поначалу Зигзаг колебался, заявляя, что ничего не знает о технической стороне дела и «ему потребуется обучение, чтобы понять, что именно искать». Эти проблемы будут решены, заявил фон Грёнинг с услужливостью человека, вдруг получившего возможность состричь огромные дивиденды с вложенных инвестиций.
Чтобы Чапмен мог найти это воображаемое оружие, его должны будут посвятить в самые глубокие тайны германского подводного флота. В документе, пришедшем из Берлина, содержалась вся информация, как известная, так и предполагаемая, об искомом приборе, обнаруживающем субмарины. Через несколько дней в компании Хольста и фон Грёнинга Чапмен отправился в норвежский порт Тронхейм, где трое чрезвычайно подозрительных офицера морской разведки описали, как мало они знают о способностях британцев обнаруживать подводные лодки. Они предположили, что англичане, возможно, используют для поиска субмарин какой-то параболический рефлектор, ловящий отраженный луч. Детонаторы, используемые в британских глубинных бомбах, также, похоже, имеют встроенный прибор, измеряющий расстояние до цели, использование которого позволяет наносить максимальные разрушения. Как работают британские гидроакустические станции и гидролокаторы более позднего поколения, для них было полнейшей загадкой: они полагали, что в них, вероятно, используется «устройство на основе инфракрасных лучей», телевизионная система либо же приспособления, улавливающие и измеряющие излучаемое подлодкой тепло.
У Чапмена сложилось впечатление, что «эти люди очень мало знают о приборах, способных обнаруживать подлодки» и «крайне переживают» по поводу секретного оружия, способного днем и ночью отслеживать субмарины на расстоянии до 200 миль. Одна из подлодок, рассказывали они, была атакована при плохой погоде и сильном тумане, что до этого казалось невозможным. Подлодки гибли все чаще. Офицеры признались, что не имеют представления о происхождении этого прибора, и предлагали обратить внимание на инженерную часть в Кенсингтоне, где, возможно, производят эту технику. В ходе беседы, пока Чапмен делал пометки, старший офицер морской разведки постоянно смотрел на него, под конец обмолвившись, что явно где-то его видел.