Ньялсага уселся в кресло, вынул из кармана синий ежедневник.
- Нет.
Книга заклинаний сама собой открылась на нужной странице.
Ява подавил вздох: иного ответа он и не ожидал.
- Почему?
Ньялсага отыскал в куче бумаг карандаш.
- Зачем? У Алины и так дел хватает, а мне все равно нужно закончить работу над заклинанием, которое закроет сегодня границу. Сейчас заварю чай, посижу, подумаю…
Ява присел на край стола.
- Раньше ты в «Белом слоне» над заклинаниями думал.
Ньялсага молча пожал плечами.
Ява изучающе смотрел на приятеля.
- Почему ты не наложил на девушку сонное заклятье? Обычно гости спят и никаких хлопот не причиняют. А в этот раз все не так. Ты ведь не уезжал домой на ночь?
Ньялсага оторвался от книги.
- Да, я не уезжал домой, - раздраженно откликнулся он. – И что?
Ява не сводил с него глаз.
- Разве ты не понимаешь, о чем я? Что с тобой вообще происходит?
Ньялсага откинулся на спинку стула и потер уставшие глаза.
- Ничего со мной не происходит. Не было времени куда-то ехать: создать заклинание, закрывающее дверь между мирами не так-то просто. Сидел над книгой всю ночь…
- Всю ночь? Брось, невозможно всю ночь творить заклинания. Это никому не под силу.
Ньялсага пожал плечами.
- Я отдыхал. Немного болтал с Мерсеей. Это ведь не преступление?
- Чудесно. И чем же вы болтали?
Ньялсага поднял бровь.
- Я тебе должен отчитываться, о чем мы разговаривали?
- Нет, конечно. Просто интересно.
Ньялсага перевел взгляд в окно. Возле театрального подъезда толпились странно одетые люди, на которых, впрочем, никто не обращал особого внимания.
- Она говорила о… о чем же? Я рассказывал о том, как нам удалось справиться с Гинзогой и ее Сворой…
- Ты и это рассказал?
- Да, а что? Потом Мерсея… что-то она говорила…. знаешь, она отлично умеет рассказывать, а слушать – еще лучше. Это не каждому дано! Она говорила о…
Он растерянно умолк, постукивая карандашом по столу.
Ява ждал.
Ньялсага помнил, что Мерсея долго рассказывала что-то необыкновенно интересное и очень важное, он до сих пор помнит, как звучал ее голос. Она говорила всю ночь, но о чем?
Как ни старался Ньялсага, он не мог припомнить ни единого слова.
- Ясно, - проговорил Ява. – Понимаю. Из головы вылетело?
Он снова прошелся из угла в угол, стараясь не смотреть в соседнюю комнату.
- Вот что, - решительно сказал Ява, останавливаясь напротив Ньялсаги. - Эта девица на тебя плохо влияет…
- Ее зовут Мерсея, - перебил Ньялсага.
- Мне плевать, как ее зовут. Ты находишься при ней безотлучно уже много часов. Это плохой знак. Ты понимаешь, что я имею в виду, - Ява взглянул на Ньялсагу, тот пожал плечами. – Поэтому сейчас же поезжай домой и возвращайся не раньше утра. А я останусь здесь и…
- Нет, - Ньялсага захлопнул ежедневник. – Ты здесь не останешься. Мерсее это не понравится. Ты ее невзлюбил. Ты хотел посадить ее в клетку.
- Какое мне дело до того, что ей не нравится? Почему мы вообще должны думать о том, что ей понравится?!
- Потому что… - начал Ньялсага, но в кармане Явы затрезвонил мобильный телефон.
Ява поднес телефон к уху.
- Что тебе? Где ты? Что? Ладно… заеду, - бросил он с досадой.
- Алина, - пояснил он, убирая мобильник. – Купила что-то в магазине бытовой техники, просит заехать, помочь довезти.
- Поезжай, - согласился Ньялсага.
- Лучше ты, - предложил Ява. – Тебе не помешает проветриться. А я здесь посижу, если, конечно…
Ньялсага сжал пальцы. Карандаш с хрустом переломился на две части.
- Нет. Я останусь здесь. А ты поезжай, забери Алину.
Ява с изумлением уставился на сломанный карандаш.
- Ты…
- Поезжай, - коротко повторил Ньялсага и в его голосе скользнули какие-то новые непривычные нотки.
Мгновение Ява смотрел на него, затем пожал плечами и вышел, хлопнув дверью.
Он сбежал по ступенькам лестницы, дошел, сосредоточенно глядя себе под ноги, до парковки, сел в машину и задумался.
Ему очень хотелось разобраться в том, что он только что услышал. Какая-то новая интонация, проскользнувшая в голосе Ньялсаги, какая-то не слышанная раньше нотка, тревожила его, и Ява знал, что не успокоится, пока не разберется, в чем дело.
Он повернул ключ зажигания и медленно выехал с парковки.
Сидевший в стеклянной будке охранник проводил машину равнодушным взглядом.
Раз за разом Ява прокручивал в голове последнюю фразу, короткую, всего из одного слова. Кроме раздражения в голосе Ньялсаги чудилось, еще что-то, и это «что-то» не давало покоя.
Серая машина влилась в автомобильный поток, несущийся по бульвару. Пасмурный серый день сменялся таким серым ненастным вечером.