Алина бросила мусор в корзину, отряхнула руки и подошла к окну.
— Взяли мой плащ, — проворчала она, глядя во двор. — Хоть бы позволения спросили для приличия, что ли. А давно Ньялсага с ней сидит?
— Давненько, — сдержанно ответил Ява. — Наверное, помогает дышать свежим воздухом.
Он вытащил из пакета еще один лист и развернул.
— Ты с ним разговаривал? Насчет… ну, об этом?
— Разговаривал. Он сказал, все под контролем.
Пару минут Алина рассматривала сидевших на скамье людей пристальным снайперским взглядом.
— Мне тоже так кажется. Все нормально, ничего подозрительного не вижу. Зря ты волнуешься!
Ява отбросил пергамент, вскочил с кресла и в одну секунду оказался рядом с ней.
Некоторое время они молча наблюдали.
— Разве ты сама не видишь? Он выглядит таким… — Ява запнулся, подбирая слова. — Таким…
— Каким — таким?
— Спокойным. Безмятежным.
Алина снова уставилась в окно.
— И что? Это плохо?
— Алина, мы только что проводили Бахрама! А Ньялсага уже словно забыл о нем!
— Преувеличиваешь. Ничего он не забыл.
— Преувеличиваю? — воскликнул Ява. — Да его будто околдовали!
Он махнул рукой, вернулся к столу, развернул пожелтевший лист и погрузился в чтение, однако, Алина видела, что Ява лишь скользит глазами по строчкам, а мысли его блуждают где-то очень далеко.
Она подошла к столу, прихватил до пути парочку испачканных вареньем чашек.
— Это все усталость, — примиряющее сказала Алина. — Свора, Бахрам… столько всего на нас навалилось!
Она поставила чашки в раковину.
— Знаешь что? Давай съездим, наконец, в Аргентину. А? Мы ведь давно собирались. Вот прямо завтра купим билеты — и все втроем отправимся!
Ява посмотрел на нее поверх пергаментного листа.
— Что-то не хочется. Чего мы там, в этой Аргентине не видели?
— Там красиво, говорят…
Ява недоверчиво хмыкнул и снова углубился в чтение.
Алина отыскала в столе черный пластиковый мешок, развернула и окинула взглядом стол, намечая фронт работ. Коробки, старые журналы, мотки веревок, гвозди…
Она опустила руки.
— Нет, не могу… это ведь вещи Бахрама. Вдруг… вдруг они ему еще понадобятся?!
Алина поколебалась, потом решительно сунула мешок под стол.
— Тролль с ней, с уборкой! Потом займусь… когда-нибудь.
— Здравая мысль. Выпей лучше чаю, — посоветовал Ява.
Алина осторожно взяла горячую чашку, поднесла к губам — и замерла.
— А ты не знаешь, Кемена кто-нибудь предупредил? Он в курсе?
— В курсе чего? — без особого интереса спросил Ява, переписывая что-что из старинного манускрипта в записную книжку.
— Того, что девушка задержалась здесь на день.
— Понятия не имею. Цолери, впрочем, знает.
Алина хмыкнула.
— Насчет Цолери я не сомневаюсь. Вот только телефоном он не пользуется, так что позвонить Кемену не может. И Кемену неизвестно, что Мерсея осталась здесь. Вдруг он решит, что в городе объявился еще один гость?
— И что?
— И захочет разобраться с ним по-своему?
— Хорошо бы, — вздохнул Ява.
— Значит, никто не звонил? — уточнила Алина. — И о чем вы только думали? Давай, звякни Кемену, объясни ситуацию, а то он сюда нагрянет.
Ява убрала записную книжку в карман.
— Сама звякай. Я ради этой девицы ничего делать не собираюсь.
Алина поджала губы.
— Вечно ты всю неблагодарную работу на меня спихиваешь. Ладно уж…. — она вздохнула. — А ты номер его телефона знаешь? Знаешь?! Откуда? Неужели ты ему звонишь?
— Ага. Сказки на ночь рассказываю, — Ява увидел выражение лица Алины и усмехнулся.
— Шутки понимать перестала? Как только Свора тут появилась, мы все номерами обменялись, на всякий случай. Кроме тебя, конечно. Лютер все собирался у тебя телефончик попросить, да так и не решился. Странно, вроде не робкого десятка парень…
Алина промолчала, набирая номер.
Послышались длинные гудки.
— Не отвечает, — она отхлебнула чай, подумала. — Что ж, Лютеру звонить?
— Непременно звонить. Пусть порадуется!
Алина хотела ответить достойно, но сдержалась.
— Ах да, тебе же номерок нужен, — театрально спохватился Ява. — Какой: домашний или рабочий?
— Домой я ему звонить не буду, много чести! — проворчала Алина. — Давай служебный. А где он работает, случайно не знаешь?
— Случайно знаю. Оружейный магазин возле университета.
Алина понимающе кивнула.
— Так я и знала. Самое место для такого, как он! Тип с внешностью профессионального наемного убийцы просто обязан торговать оружием. Или на крайний случай человеческими органами или украденной секретной информацией!
Она проверила, правильно ли записала цифры.
— И кем он там трудится? Сторожем?
Ява закрыл мобильный телефон и убрал в карман.
— Владельцем. Это его магазин.
Алина набрала номер и снова услышала длинные гудки.
— Тоже не отвечает, — она пожала плечами. — Странно. Чем они заняты, хотела бы я знать? Может, уже сюда едут?
Ява вытащил из пачки чистую салфетку, отыскал карандаш и стал перерисовывать печать, украшающую пергаментный пакет.
— Неужели ты не знаешь, чем занимаются в свободное время молодые неженатые мужчины? Могу просветить. Во-первых…
— Не надо, — решительно остановила Алина. — Ты уже рассказывал как-то. А кое-что я даже сама видела.
Она задумалась, постукивая телефоном по ладони.
— Слушай, а почему бы тебе не съездить к Лютеру на работу? Это же совсем близко!
Ява закончил рисунок и сравнил с оригиналом.
— Зачем? Я по нему не соскучился.
— Предупреди насчет Мерсеи. Будь другом, съезди, а? — принялась уговаривать Алина. — А то ведь они, чего доброго, сюда завалятся. А я их видеть не хочу!
Ява лениво потянулся.
— Если это тебя так волнует, то занимайся всем сама. Звони Кемену, поезжай на работу к Лютеру, а меня оставь в покое. Эта девица у меня уже в печенках сидит. Я, честное слово, считаю часы до того момента, как она отсюда, наконец, исчезнет!
Алина поджала губы.
— Значит, помогать ты не желаешь? Прекрасно. А я-то хотела испечь специально для тебя пирожные «Тропический рай» с кокосом и орехами пекан. Но теперь, — она наградила Яву выразительным взглядом. — Теперь, конечно, не испеку!
— Не испечешь? Какое счастье! — облегченно сказал Ява.
Алина вышла из агентства, высоко подняв голову.
…К тому времени, когда Алина увидела вывеску оружейного магазина, настроение у нее было испорчено окончательно. Злилась она на всех сразу: на Бахрама, за то, что он ушел, на Яву, не согласившегося взять визит на себя, на Ньялсагу, не посчитавшего нужным позвонить, и, в особенности, на Лютера, за то, что тот упорно не брал трубку.
Встречаться с «Бриммским василиском» лично Алине очень не хотелось, но деваться было некуда. Она остановилась на перекрестке, подождала, пока светофор загорится зеленым, пересекла улицу и направилась к магазину.
Возле стеклянных дверей курили, разговаривая между собой, два человека.
Один Алине был незнаком, в другом она, приглядевшись, не сразу узнала Лютера, одетого в потертые джинсы, черную футболку и легкую черную куртку-ветровку. Он заметил Алину, торопливо попрощался с собеседником, выбросил окурок и пошел навстречу. Алина насторожилась: во взгляда «Бриммского василиска» мелькнуло нечто странное — удивление и еще что-то, похожее на радость.
— Я звонила, но ты трубку не брал, — без долгих вступлений начала она. — Поэтому пришлось зайти. Я по делу.
— Ну, говори, раз по делу, — согласился Лютер, глядя на нее сверху вниз.
Алина впервые заметила, что глаза у него вовсе не хмурые, а ясные, дымчато-серые, как зимнее морозное утро. Да и сам он был не сумрачным и насупленным, а совсем другим: свободным, спокойным и вроде как даже обрадовавшимся чему-то. Однако размышлять, отчего Лютер внезапно повеселел, было некогда.