Но я набралась терпения. И начала громко читать стихи. Фальшиво, не попадая в такт навязчивой рекламы, которая шла по телеку. Зато было весело. И спустя ещё двадцать минут, когда я окончательно охрипла, а пытка новостями продолжилась, мои усилия были вознаграждены.
Входная дверь хлопнула. Я подобралась и, громко гремя цепями, подошла к батарее, готовая встретить кого угодно, хоть чёрта с рогами или даже следователя Злобина.
Но вот в коридоре показался ОН.
— Вы⁈ Но… Но? Как же так? — это был тот самый мужчина, который пришёл к нам в первый раз.
— Не ожидали, правда? Но так уж вышло, — развёл руками он, — раз уж вы оказались здесь, в моих руках, то довольствуетесь оставшимся у вас временем жизни, потому что скоро… Что ж, не будем заглядывать вперёд. Вы ведь уже чувствуете подступающее к вам чувство голода?
В ответ мой желудок опять заурчал. Как же стыдно!
— Чего вы добиваетесь? Что вам от меня нужно? — спросила я.
Эти театральные игры явно не для меня. Наверное, что-то похожее подумал и мой загадочный похититель.
— Мы не представились, — как бы между прочим заметил мужчина, — мистер Теодор Стогов. Можно просто Теодор. Хочу, чтобы вы знали, с чьими именем на устах вам придётся умирать. Но я пошёл. Дела, знаете ли.
Сейчас этот мужчина ни капли не напоминал того растерянного и слегка нерасторопного представителя среднего класса. Скорее, передо мной был настоящий актёр и шоумен, если можно так выразиться.
И, выдержав эффектную паузу, он захлопнул за собой дверь, ведущую в «мою» комнату. Я отчётливо слышала его чеканные шаги уверенного в своей правоте психопата. Дверь хлопнула, и в доме воцарилась тишина, разрушаемая лишь звуками работающего телевизора.
Не прошло и минуты, как за стенкой что-то с грохотом упало. От неожиданности я шарахнулась в сторону, едва не навредив себе ещё больше.
— Ай, собака! — взывала я, баюкая пострадавшую ногу. Содранная кожа болезненно саднила, но это было неважно.
Потому что за стенкой что-то стукнулось об пол. Ещё раз. И ещё.
Мне стало интересно, а уж не это ли под моей смертью подразумевал безумный Теодор? Быть может, там работает какая-то спецтехника или он делает там ремонт? Что-то было не так в странных ритмичных звуках, которые меня сбивали с толку. На морзянку это не похоже, на работу ремонтника — тоже. Скорее, это выглядело так…
Меня поразила страшная догадка. Неужели…? В этом доме есть живые жертвы?
Мозг работал с чудовищной скоростью. Я прикидывала возможные версии так и эдак, тасовала их, как колоду карт. Пока наконец не смогла представить примерную теорию происходящего.
Сначала похитили мальчика, позже — девушку, ещё одного малыша и мужчину, потом — меня. Что, если они все были фениксами?
«Да нет, это даже звучит бредово. Но тогда что может быть общего у всех этих людей?»
Я пыталась вспомнить какую-то деталь из дела, быть может, ниточку, хоть что-то. Но следователь, едва дав нам ознакомиться с материалами дело, чётко дал понять, что по сути у нас н руках только один портрет похищенного. Этого самого мистера Барни. Воспитателя в детском доме.
Смутная догадка промелькнула у меня в голове. Грохот повторился с новой силой. Казалось, стена должна была вот-вот рухнуть под таким натиском. Но нет.
— Мистер Барни? — стараясь перекричать шум «ремонта», крикнула я. — Это вы? Если да, стукните по стене два раза.
Не знаю, совпадение это было или нет, но уже спустя мгновение стену поразили два чётких удара.
Бам. Бам.
— Так, хорошо, — дрожащим голосом начала я, — Вы можете выбраться из комнаты? Стукните трижды, если «да», и два раза — если «нет».
Бам. Бам.
«Чёрт, а счастье было так близко».
Несмотря на то, что мои вопросы дачным-давно закончились, теперь к ненавязчивому звук работающего телевизора прибавились удары по стене. Монотонные. Суровые. Сильные.
Интересно, если меня привязали к батарее, то к чему такому привязали беднягу Барни? Я почему-то не сомневалась, что это был именно он. По моей логике, где-то, вероятно, в доме находились и другие пленники. Если они, конечно, были живы.
Я уже ни в чём не была уверена.
Наконец очередной удар пробил в стене брешь. По крайней мере, так можно было сказать о тонкой сеточке трещин под потолком.
А трещины — источник напряжения. Если ударить ещё раз по этому месту…
— Эй, попробуй ударить в правый верхний угол! У тебя получилась знатная трещина, надо только усилить её. Ну же, давай!
На всякий случай я отошла в сторону, чтобы не мешать мужчине. Но удар последовал незамедлительно. В другой угол.
И только спустя ещё серию ударов я поняла свою ошибку.
— Нет, с твоей стороны это будет слева, — тишина стала мне ответом.
С минуту я думала, что мужчина мне не особо-то и поверил, но потом…
Трещина росла, расползаясь в разные стороны. Ещё один удар — и кусок штукатурки упал на телевизор. Жаль, что эта машина для пыток не вырубилась. Удары становились сильнее и интенсивнее, я помогала, как могла. То есть морально поддерживала всеми возможными способами. А потом случилось оно.
Ничего не предвещало беды, но я уже чисто интуитивно ощущала напряжение, которое скопилось внутри.
Не знаю, как, но я чётко уловила момент падения, смогла отойти в сторону, как можно ближе прижавшей к единственной доступной для меня стене и прижаться к ней, закрыв уши.
В один миг стена с грохотом обвалилась.
Тишина. Абсолютная. Поглотившая меня изнутри.
Никогда бы не подумала, что я буду радоваться этому. Раньше меня пугала тишина. Сейчас же она приняла меня в свои объятья и не отпускала.
Я не чувствовала ни страха, ни боли, ничего. Мне на миг показалось, что я оглохла, настолько мне было хорошо.
Но вынырнуть в реальность мне всё же пришлось. Когда меня весьма бесцеремонно схватили за руку и попытались потащить.
Всё ещё зажмурившись, я открыла рот, чтобы наверняка сказать какую-то гадость, но не успела произнести ни звука. Пыль забила лёгкие, заставляя согнуться в три погибели и кашлять. Кашлять так сильно, как никогда прежде, чувствуя, как горят внутри лёгкие.
«Больно, больно, больно!» — вместе с ощущениями возвращались и звуки.
Мистер Барни — я узнала его по фотографии из дела — постукивал меня по спине.
— Марьяна, вставай, нам надо уходить. Марьяна?
Пришлось поднапрячься, чтобы сфокусировать своё внимание на нём, почему-то его образ плыл перед глазами. Я позволила себя поставить на ноги и даже не сопротивлялась, когда меня освободили от ненавистных цепей.
Я была свободна. Вот только… куда я пойду.
— Давай, Марьяна, он может в любой момент вернуться, — Барни меня поторапливал, и если умом я понимала, что надо действовать быстро, но физически… Да макаронина излучает больший энтузиазм!
Почему-то я чувствовала себя так, будто по мне прошлись катком несколько раз. И только на выходе, когда мужчина без труда открыл входную дверь — она оказалась незапертой — я очнулась.
— Стой, надо просмотреть, как остальные? Вдруг остальные похищенные тоже здесь? Надо…
И тут в глазах промелькнуло раздражение. Конечно, по-человечески я его понимала. Наш мучитель со странными планами мог вернуться в любой момент, а я тут рассуждаю о других. Но я просто не могла иначе. На мгновение мне показалось, вот-вот мужчина развернётся и уйдёт, но нет. Я снова ошиблась.
Поёжившись от холода, я наблюдала, как мужчина взглянул на мои голые ноги. Тяжело, совсем по-стариковски вздохнул и всё-таки пошёл в обход.
Оставшиеся комнаты мы обследовали быстро. На этот раз кричать или ещё хоть как-то привлекать внимание мы не рискнули. К слову, из нас получилась отличная, пусть и слегка странная команда: мой организм наконец-то справился с шоком и начал адекватно воспринимать действительность.