— Мне нужно оно и ничто больше, — капризно протянула я, смотря на себя в зеркале, — дорогой?
Графитовое платье с небольшими рукавами идеально село по фигуре, при ходьбе маняще обрисовывая силуэт, создавая иллюзию загадки. Блондинке, которую я и играла, такое платье точно не подошло, но я-настоящая…
— Для тебя — всё, что угодно! — Демьян уже стоял на кассе и делал вид, что оплачивает платье.
Я же дефилирующим шагом подошла к владельцу бутика.
— Мне очень приятно, что я смогла найти здесь именно то, что нужно, — я наклонилась совсем близко к мужчине.
Мне было достаточно одного взгляда и лёгкого прикосновения к его руке, чтобы безошибочно понять его эмоции.
Раздражение, что я нахожусь к нему слишком близко, чувство брезгливости по отношению ко мне и жалости — это уже к Демьяну. Ещё скрытая тоска по жене и…
— Что здесь происходит⁈ — знакомый голос моей недавней клиентки, той самой жене владельца бутика, стал для нас большим сюрпризом. — Кто это мымра?
Я и моргнуть не успела, как меня схватили за парик и чуть ли не силой вырвали его, сдёргивая с меня шапочку. Клок волос остался в руке у нашей ревнивой клиентки.
— Это… Это⁈ — в страхе перекрестился владелец, увидев гнев своей возлюбленной. И тут же обратился ко мне. — Вы что здесь устроили?
Совсем рядом со мной отчаянно завизжала его помощница.
Звуки её голоса до сих пор осколками осели в уши.
«Полиция!»
«Срочно вызовете полицию!»
И зачем было так орать?
Глава седьмая. Ниточка ведет к истоку
Следователь Злобин вышагивал из стороны в сторону. Периодически он бросал осуждающие взгляды на меня. Я краснела. Но не сдавалась.
Подумаешь, немного нас раскрыли. Демьян сидел на соседнем стуле и растирал оставленный накануне синяк — грим слезал с него кусками. А «родной» полицейский участок не был снабжён душем.
— Может, вы нас отпустите? — начала я.
Ко мне тут же подключился Демьян:
— Толку с нас, что с козла — молока. А уже дома мы… — и замолк под строгим взглядом следователя.
— Ладно ты, Демон, мы все всё прекрасно помним. Но Марьяна! — столько праведного возмущения в голосе, что я почти раскаялась. — От вас я такого не ожидал. Что за маскарад вы устроили?
У покаянно опустила плечи. И правда неловко вышло. Да кто же знал, что так могло произойти? Эта дамочка ещё. Как хорошо, что такие клиенты отныне всегда будут платить заранее.
— Это называется, — голос Демьяна ворвался в мои мысли, — «работа под прикрытием». Вам, вероятно, знаком этот термин?
Следователь устало потёр виски:
— С вами оказалось не так просто. Ладно, бог с вами. Поехали!
От неожиданности я онемела. А ведь так точно просчитано: сначала деморализовать нас, дав шанс понять, как мы глубоко неправы. Потом — распечь угрозами и истерзать ожиданием. Я всё искала подвох в словах Злобина. Искала и всё не находила. Наверное, мне следовало отдохнуть. Остаток дня и правда вышел… Шокирующим. Зато мы однозначно выяснили, что владелец бутика невиновен. И ещё кто-что.
Не знаю, рассказывать это кому-то или нет, правда за долю секунды до того, как дамочка накинулась на меня со своими загребущими ручками, мне почудился знакомый флёр магии феникса. Видимо, мне и правда пора бы отдохнуть.
Но, очевидно, у жизни были свои планы. И она определённо решила испытать меня на прочность.
— Пока вы занимались самодеятельностью, — Злобин сел за руль своего автомобиля, глядя на меня с лёгкой насмешкой, — вы будете так и стоять или всё же сядете? — Демьян резво утащил меня на заднее сиденье автомобиля следователя. — Так вот, о чём я? Мои ребятки вычислили личность владельца последнего башмака.
— И?
— Что «и»? Демон, у тебя ещё есть вопросы? Ах да, — сколько сарказма в голосе, — вы же у нас сыщики. Ладно, даю подсказку: мы едем в детский дом.
До меня почти сразу дошло, в какой именно дом мы едем. Но это же…
— Что? Больше не будет никаких вопросов? — Злобин полностью оправдывал свою фамилию.
Но на этот раз я не стала отвечать. И продолжила хранить хмурое молчание.
Мы ехали в полицейской машине на заднем сиденье. Демьян бросал осторожные взгляды в мою сторону. Словно порывался что-то сказать. Правда он почему-то медлил. А я что?
Смотрела по сторонам, пытаясь прикинуть, через сколько на горизонте покажется дом с тёмно-бирюзовой крышей. Какое время у меня займёт, чтобы вернуть себе с трудом обретённое спокойствие?
С детским домом не могло быть связано ни одного доброго воспоминания. Место каторги, тюрьма для маленьких и не очень детей, подобие настоящего дома. Большая часть воспитанников оказались на пороге детского дома ещё в младенческом возрасте. Они росли маленькими волчатами, жадно ищущими ласку и подобие любви. Такие детки навсегда несли в себе печать злобы и болезненного желания доказать всему миру, что всё то, что с ними приключилось — это большая ошибка.
Мне, знавшей настоящую материнскую любовь, приходилось здесь нелегко. Я тяжело сглотнула ставшей вязкой слюну и торопливо отвернулась. Некоторые вещи я не хотела бы помнить никогда.
Машина следователя остановилась у самых ворот. Открывать нам никто не спешил — это не ежегодная проверка, во время которой всё вылизывали чуть ли не до блеска, лишь бы показать, что все воспитанники довольны и счастливы. Железные ворота открыли мы себе стали.
Знакомый запах подгорелой картошки на молоке проследовал нас от самого порога. Демьян посмотрел на меня со странным чувством. Я опустила глаза. Не хотела, чтобы кто-то испытывал ко мне жалость. Я этого не заслуживаю.
Может быть, в качестве солидарности Демьян крепко сжал мою руку. А я не нашла в себе силы её отпустить. Слишком было… хорошо. И не так страшно, что воспоминания опять поглотят меня с головой.
У центрального входа мирно дремал сторож Афанасий. Почтенный возраст сделал из крепкого прежде мужчины лишь тень. Мутные глаза посмотрели на меня пристально. На миг мне даже показалось, что меня узнали. Но нет, слишком много лет прошло с тех пор.
Входная дверь скрипнула несмазанными петлями. Дух горелой картошки стал крепче и то и дело забивался в ноздри. Ничего не меняется в этом мире.
Так уж повелось.
— По идее, нам хотя бы предупредить, что мы уже пришли, — напомнил Демьян, привычно прикрывая спину.
— Демон, ты бы лучше за собой следил. У меня всё схвачено. Кого надо, мы уже предупредили, — напарнику не оставалось ничего, кроме как согласиться с этим утверждением. Но Демьян не скрывал своей внутренней неприязни.
Ему не нравилось это излишне тихое место, где из всех звуков — лишь изредка скрипящие половицы полов, оставшихся, вероятно, с довоенного периода. А так… Детский дом никогда не было мне домом. И не стремилось им стать.
Ни детского смеха, ни радости и улыбок, ни беззаботного детства. Ничего. Только скрипы и осторожный шорох за дверьми. Мы шли по коридору к единственной опрятно выглядящей двери, инструктированной мелкими чешуйками. В детстве я думала, что это царь-рыба, и мечтала попробовать её изловить, чтобы есть и не знать никаких забот целую неделю.
Не дожидаясь нашего прихода, дверь резко распахнулась, впуская внутрь аромат свежескошенной травы и натёртого до тепла дерева. Мы вошли внутрь и увидели маленькую, но крайне бойкую старушку.
— Наконец-то, — вместо приветствия сказала она, — я думала, для вас своих гонцов посылать.