Меня запихнули в какую-то каморку, и оставили одного, не развязывая рук. Ключ повернулся в замке, и я так и остался связанным и с мешком на голове.
Сильнее всего пугала неизвестность. То ли меня утащили просто для комплекта, то ли, напротив, предполагали потомить в неизвестности перед допросом. Тактика-то известная, но я совершенно не понимал, зачем вообще мог понадобиться этим людям живым. Если по совести, то просто убить меня было бы гораздо проще, чем изолировать. В милосердие же неизвестных сектантов верилось с трудом.
Дышать через мешок было трудно. Смотанные за спиной скотчем руки начинали затекать. На ощупь и спиной я стал пытаться исследовать комнату в поисках какого-нибудь острого предмета.
Пару раз я упал, еще несколько раз ударился о шкафы и стулья, но наконец нашел желаемое - письменный стол, на краю которого лежала обычная шариковая ручка. Несколько минут мучений, и я смог сперва освободить руки, а потом и голову.
Моему взгляду предстала крошечная неприбранная каморка, лишенная какой бы то ни было индивидуальности. Узкая кровать, сейчас не застеленная, шкаф для одежды, поцарапанный стол да пара колченогих стульев. Более всего помещение напоминало вечно пустующий номер провинциальной гостиницы для непритязательных командированных. Разве что окон не было вовсе.
И абсолютно ничего, что можно было бы использовать в качестве оружия. Точно так же ничего, что бы могло навести на мысль о судьбе Иванны. Для очистки совести я попробовал открыть дверь - но та оказалась сделанной на совесть, а замок моим неуклюжим манипуляциям не поддавался.
Делать было абсолютно нечего. В ожидании дальнейших событий я лег на кровать и неожиданно для себя задремал.
Разбудили меня раздраженные голоса откуда-то из коридора.
- Под мою ответственность! - рявкнул кто-то, после чего замок щелкнул и дверь открылась.
На пороге стоял разыскиваемый мной Развесёлов в сопровождении пары угрюмых плечистых парней лет двадцати, похожих друг на друга не только одеждой и габаритами, но и равнодушным выражением лица.
- Михаил, я прошу простить меня за самодеятельность здешних обитателей. Я просто просил пригласить вас в гости, а не похищать, тем более так жёстко. Пойдемте ко мне, я постараюсь все объяснить.
- Мне вернут одежду и вещи? - мрачно поинтересовался я, не вставая с кровати.
- Конечно-конечно, - Развеселов бросил взгляд на одного из своих сопровождающих.
- У него пистолет был, - каким-то пустым голосом ответил тот.
- Оружие, уж извините, пока отдать не можем, - виновато развел руками Развесёлов. - Остальное у меня в лаборатории лежит.
- Ладно, тогда пойдем пообщаемся, - я кряхтя поднялся с кровати.
Мы прошли по лишенному окон коридору, спустились еще на этаж вниз, и Развеселов открыл передо мной внушительную металлическую дверь.
- Вы можете быть свободны, - буркнул он своим сопровождающим и те, смерив нас хмурыми взглядами, удалились.
- Сущие варвары! Но без их хозяина у меня точно ничего не выйдет, - аналитик, оказавшись наедине со мной, моментально вернул себе уверенность.
Это он совершенно зря. Одной рукой я прихватил его за горло, а второй приставил к тонкой небритой шее удачно позаимствованную ручку.
- Где Иванна? - прошипел я.
К моему удивлению, взгляд Развеселова остался твердым и спокойным.
- Отпустите, - прошептал он, глядя мне в глаза. - Сейчас она спит. И в ближайшее время ничего страшного с ней не произойдет. Мы сейчас с вами на одной стороне, Михаил.
Приступ ярости прошел. Потирая кулаки, я отошел в угол и ссыпался в кресло рядом с небольшим столиком, на котором стоял фарфоровый чайник и несколько кружек.
- Налейте кофе, если хотите, - Развесёлов подошел к какому-то прибору и покрутил несколько ручек. - Нас сейчас никто не услышит, и ближайшие полчаса мы можем спокойно поговорить.
- Вы ведь знаете, кто мы? - уточнил я. - И кто именно в скором времени явится за нами переворачивать вверх дном весь район?
Совету выпить кофе я все-таки последовал. После нескольких часов - точнее я сказать не мог, так как телефон и часы у меня отобрали - сна в толком не проветриваемой комнате голова ощутимо гудела. И мерзкий растворимый напиток хотя бы немного вымыл тяжелую муть из моего рассудка.