— Понимаю, — промолвил я, входя в роль проницательного эскулапа. — Да, мы можем отправляться.
— У вас ведь с собой паспорт?
Я машинально приложил руку к левой стороне груди, нащупал документ.
— Да.
— Как я сказала, я возмещу вам спешку и все неудобства, — пропела графиня. — Сто тысяч?
Сначала я решил, что ослышался.
— Деньги для меня не проблема, только помогите! — простонала женщина, видимо, превратно истолковав паузу.
— Что ж… сделаю всё, что в моих силах, — сказал я.
Ещё бы понять, что именно.
Глава 25
— Тогда я распоряжусь, чтобы укладывали в машину багаж, и переоденусь. Не желаете пока позавтракать?
— С удовольствием, — кивнул я, прикидывая, есть ли шанс заехать домой.
Похоже, нет.
— Франц, — графиня фон Раскуль сделала плавный жест. — Позаботься.
С этими словами она стремительно выпорхнула из комнаты.
— Прошу за мной, — сказал дворецкий. — Я велю накрыть для вас в малой столовой. Там очень мило, и никто не побеспокоит.
«Кто вообще может тут побеспокоить? — подумал я, шагая за ним по сумрачному лабиринту коридоров, анфилад и лестниц. — Не дом, а сонное царство, и правит в нём безумная принцесса!»
Дворецкий привёл меня в небольшую комнату и прежде всего раздвинул шторы, впустив свет. Столовая действительно оказалась зелёной. Обои, скатерть, обивка на стульях, даже ковёр — всё было приятных светло-травяных оттенков.
— Через несколько минут будет подано, — пообещал Франц, прежде чем бесшумно выйти.
Я опустился на стул.
Значит, морское путешествие. Что ж, не так уж и плохо. Если оно выведет меня на след, будет вообще замечательно.
И можно откосить от чемпионата. Я вообще не хотел участвовать, а теперь с чистой совестью снимусь с него. Надо только позвонить Джоане и предупредить, чтоб взяла на себя переговоры с комитетом. Так что всё складывается не так уж плохо. Знать бы ещё, какого рода помощи от меня ждёт графиня фон Раскуль.
Я набрал номер секретарши. Та ответила почти сразу.
— Босс, где ты пропадаешь?! Мне телефон оборвали из комитета. Спрашивают, как ты себя чувствуешь и явишься ли на соревнование.
— Скажи, что нет. Отравление сказалось на мне слишком сильно.
— Решил соскочить? Признавайся!
— У меня возникло важное дело. Неотложное. Я не могу отказаться.
— Какое такое дело, что ради него нужно отказываться от чемпионата?!
— Отец попросил.
— Чёрт! Ладно, я тебя прикрою. Но комитетчики будут в ужасе.
— Ничего, переживут. Может, Дастанвиль выйдет в чемпионы.
— Мне кажется, он тоже будет разочарован. Наверняка хотел с тобой сразиться.
— На это мне наплевать, милая.
— Босс?
— Да?
— Прости за Патрика. Я не знала… что он собирается тебя убить.
— Мы это уже обсудили. Ты не виновата. Мне самому следовало быть осторожней.
— Уже известно, кто его нанял?
— Нет, молчит.
— Надеюсь, Глория его расколет. Как подумаю, что он использовал меня, чтобы добраться до тебя…
— Не загоняйся, детка. Просто тебе попался не тот парень.
В это время появилась миниатюрная горничная, принесшая серебряный поднос.
— Извини, не могу больше говорить. Держи оборону и вообще присматривай там за всеми.
По столовой распространились запахи жареного мяса и лука. Даже под ложечкой засосало. Убрав телефон, я поблагодарил служанку и воздал должное стряпне местного повара. Или кухарки.
Через полчаса Франц сообщил, что можно выезжать. Выйдя вслед за ним на крыльцо, я увидел стоящий во дворе белый «Кадиллак».
Графиня, одетая в серые переливающиеся меха, села сзади, туда же определили меня. Франц, уложив багаж, влез на водительское место, рядом с ним устроилась горничная.
Её звали Элизабет. Я успел рассмотреть её, пока завтракал. С белой кожей и рыжими кудряшками, она напоминала миниатюрную фарфоровую куклу. Сейчас на девушке было тёмно-зелёное пальто и пуховый платок, который ей очень шёл.
Описав во дворе особняка полукруг, «Кадиллак» выехал из ворот и покатил в сторону порта.
Ехали молча. Графиня фон Раскуль глядела по сторонам, горничная сидела, уткнувшись носом в каракулевый воротник, а прямой, как жердь, Франц вертел головой, следя за дорогой.
Минут через сорок «Кадиллак» остановился возле причала. Франц выволок багаж, подозвал носильщиков, а сам отогнал автомобиль на парковку и вернулся. После чего мы направились к таможенным стойкам.
Только тут я понял, что мой обман вот-вот раскроется, потому что паспорт у меня на имя Лесли Поррита, а вовсе не мистера Барни, юриста и подпольного врача, чьи услуги так щедро собиралась оплатить графиня фон Раскуль.
Я невольно замедлили шаг, пытаясь выгадать время для раздумий. Вдруг мой взгляд упал на небольшую вывеску метрах в десяти слева: «Для отъезжающих, имеющих только ручную кладь». Там тоже имелась таможенная стойка, перед которой собралась совсем короткая очередь — человек шесть.
— Мне туда, — сказал я, нагнав графиню. — У меня ведь нет вещей.
— Возьмите билет, — она сделала знак Францу, и тот вытащил из кармана билеты, отделил один и протянул мне. — Не ждите нас, поднимайтесь на борт.
Беря билет, я постарался ничем не выдать своего облегчения. Досмотр прошёл за четверть часа, намного опередив своих спутников. Таможенник удивился, что у меня нет вещей, однако я заявил, что мне их уже выслали раньше, а остальное у слуги, который проходит досмотр по соседству.
Ждать фон Раскуль и Франца я не стал — отправился к трапу. Предъявил билет и был препровождён в свою каюту, где опустился на койку возле круглого иллюминатора в каюте первого класса.
Корабль, носивший гордое, но рискованное название «Одиссей» был громадным. Три палубы нависали друг над другом, как ярусы скал, трубы дымили словно вулканы, и вообще весь это союз железа, дерева, стекла и всевозможной роскоши производил впечатление совершенно исключительное. На первой палубе, приветствуя пассажиров, бравурно играл оркестр, и его звуки долетали до меня, хотя и сильно приглушённые.
«Одиссей» был окружён парусниками, паровыми катерами и яхтами, казавшимися по сравнению с ним крошечными пережитками прошлого.
Британия поддерживала статус Владычицы морей всеми силами и создавала огромные плавучие машины. Впрочем, как и Османская империя или Гегемония.
Через полчаса появились фон Раскуль и Франц. Каюта дворецкого располагалась напротив, графиня с горничной поместились справа.
Под пиджаком у Франца я заметил револьвер в кобуре: когда дворецкий пристёгивал багаж, полы на миг разошлись, и мой цепкий взгляд выхватил картинку: воронёная сталь, деревянные накладки на рукоятке. Ничего такого, конечно, в этом нет. Многие носят оружие, тем более что дворецкий, возможно, совмещает свои прямые обязанности с функциями телохранителя.
Прозвучал пароходный гудок — словно разом затрубили десять слонов. Я никогда не слышал, как вживую трубят слоны, но представлял себе это именно так. Впрочем, сидя во чреве металлического гиганта, вообразить вокруг индийские джунгли было совершенно невозможно.
Из портфеля мистера Барни я перед уходом из конторы прихватил стопку листков и маленькую записную книжицу, чтобы изучить на досуге. Теперь можно ознакомиться с добычей: вдруг найдётся какая-нибудь зацепка.
Бумаги оказались весьма разношёрстными. Быстро просмотрев их, я отложил то, что касалось бытовых и хозяйственных записок. В сторону же отправились и немногочисленные счета. Затем пролистал записную книжку. Все страницы примерно до середины были испещрены не буквами, а символами и цифрами. Похоже на шифр. Отложив книжку на потом (сунул её во внутренний карман пиджака), я взялся штудировать листки, покрытые разборчивым, округлым почерком профессора.
Когда похожий на железного бегемота «Одиссей» через десять минут отчаливал, я был так погружён в чтение, что не заметил ни качнувшегося парохода, ни низкого гудения и вибрации, исходящей из машинного отделения. Сидел, повернув листки к идущему из иллюминатора свету, и жадно ловил каждое слово.