Младенец затрепетал, забился подобно вытащенной из воды форели. Воздух разорвал пронзительный вопль, полный ужаса и протеста. Красный свет захватил душу и начал затягивать её внутрь меня. Я был охвачен не меньшим страхом, чем мой враг. Но дело требовалось закончить! Пути назад не было.
Маленькое тельце вытянулось, стало прозрачным, а затем разом исчезло, войдя в меня!
Я испытал резкую острую боль, пронзившую сверху донизу, а затем разлившуюся подобно пламени. Меня согнуло пополам, свело судорогой, ломающей кости. Череп взорвался, в глазах заплясали разноцветные огни. Я упал на песок. Тело не слушалось меня. Оно жило своей жизнью. А вернее, превратилось в сосуд боли, чистой, рафинированной и всепоглощающей. Хаос боролся с космосом во мне! Я стал средоточием коллапса, который исправлялся за счёт слияния двух душ. И мне нужно было одержать победу над своим врагом в последний раз!
Я ждал, чтобы боль прошла, и мы могли сразиться в моём сознании. Наконец, меня отпустило. Едва дыша, я распростёрся на берегу, глядя в лазоревое небо, покрывшееся чёрными змеящимися трещинами. А ведь здесь не требовался кислород. И всё же мои инстинкты заставляли грудную клетку вздыматься и опадать.
Взяв себя в руки, я замер. Понадобилось некоторое время, прежде чем внутри меня дёрнулась поглощённая душа. Она закричала и принялась биться, как птица, впервые посаженная в клетку.
Закрыв глаза, я сосредоточился на том, чтобы нырнуть внутрь себя. Это было нетрудно, если ты занимался подобной практикой, но сейчас мне предстояло встретиться не со своими воспоминаниями, а с чужой душой, полной ненависти и враждебности! Так что процесс слегка затруднился. Но в конце концов, мне удалось собраться, я оказался во дворце, который выстраивал с шестнадцати лет — с тех пор, как узнал об этой технике из одного древнего восточного трактата.
Большой зал с мраморным полом, выложенным белыми и красными плитами, колонны, заканчивавшиеся фигурами горгулий, держащих потолочный свод, и стрельчатые окна, забранные ажурными решётками — таков был интерьер, который я создал в своём воображении.
Душа стояла в пяти метрах от меня, дрожа от ярости. Теперь она снова выглядела, как взрослый человек, напавший на меня в саду дома полковника Болейна. Её освещали разноцветные лучи, проходившие сквозь витражные стёкла окон.
— Где мы?! — прошипел мой поглощённый, но ещё не побеждённый враг. — Что ты сделал со мной, ублюдок?!
— Какой же я ублюдок?! — усмехнулся я. — Законнорожденный младший сын лорда Блаунта, к твоим услугам!
Душа зашипела, нагнув голову и сверкая глазами.
— Это не твоя судьба!
— У каждого судьба своя, — отозвался я, на этот раз серьёзно. — И твоя заключается в том, чтобы исчезнуть, став частью меня. Сейчас мы находимся во дворце моей памяти. Это вымышленное место. Я выбрал первый зал для нашей последней схватки, потому что он служит холлом, и в нём нет моих воспоминаний. Ничто и никто не помешает нам. Ты готов?
— Значит, ты сам поместил меня в тело, которое я стремлюсь занять?! — удивился мой противник. — Что ж… Выходит, ты сам облегчил мне задачу! Когда я уничтожу тебя, то достигну своей цели!
Он был прав, но лишь отчасти. Шансы одолеть меня имелись, но лишь теоретически. На своей территории я был куда сильнее. Если б не это, я не рискнул бы поглотить чужую душу.
Мой враг развёл руки и замер в ожидании. Его кривая ухмылка застыла, превратив бледное лицо в маску. Я понимал, что он пытается сотворить клинки, но это был уже не Элизиум. Мы находились в моём сознании. И я полностью контролировал его. Здесь что-либо могло появиться только по моему желанию.
Выражение лица моего противника изменилось. Он удивлённо взглянул на свои пустые руки.
— Зря стараешься! — сказал я, сотворив для себя пару револьверов.
Один сверкал полированным серебром, а другой был чёрен, как агат. В поверхности обоих отражались цветные пятна проходящего сквозь витражи света.
Подняв руки, я открыл огонь. Здесь не имело значения, на сколько патронов было рассчитано оружие. Револьверы просто выплёвывали одну пулю за другой — совсем как в старых итальянских вестернах.
Душа кинулась через зал, петляя и постоянно меняя направление движения. В её спине появлялись раны. Когда человек добрался до высоких двустворчатых дверей, он был практически изрешечён. Я шёл за ним, не прекращая стрельбу ни на миг. Рванув двери, душа издал отчаянный возглас. Разумеется, зал оказался заперт!