— Полиция! — отозвался изменившимся голосом Готли. — Но почему?! Мы же ничего не нарушаем!
Через несколько секунд я узнал человека, бежавшего впереди всех. Это был офицер, которому я давал показания по прибытии из Амстердама. Как же его звали? Он ведь представлялся… Кажется, Резерби. Да, точно!
— Стреляли, чтобы привлечь наше внимание, — сказал Стенли.
Оставалось лишь стоять и ждать, когда полицейские приблизятся. О том, чтобы стреляться у них на глаза, конечно, не могло быть и речи. Это было бы… неуместно.
Резерби, когда понял, что дуэль прервалась, сбавил шаг и дальше шёл пешком. Оружие он убрал. Остальные полицейские последовали его примеру.
— Капитан Резерби! Вы все задержаны! — выпалил он, оказавшись в пяти шагах от нас. Лицо его было красно от бега. — Сдать оружие!
— На каком основании?! — высокомерно поинтересовался Бартенс.
— По подозрению в убийстве, — сказал Резерби, глядя на меня. — Господин Блаунт, обвинения касаются вас. Остальные поедут с нами для выяснения личностей и дачи свидетельских показаний.
Бартенс скривился, но спорить не стал. Видно было, что он испытал облегчение, когда стало ясно, что поединок не состоится.
Полицейские забрали у нас пистолеты и повели всех к дороге, где, помимо наших машин, стояли служебные автомобили. Секундантов погрузили в один, а нас с Бартенсом — в другой. Рядом с нами уселись агенты.
Похоже, кто-то предупредил полицию о намечающейся дуэли. Вернее, о том, где она будет проходить. Но ведь место было известно лишь секундантам и участникам. Мой взгляд упал на Бартенса. Что, если тот сам донёс, чтобы не рисковать? Но тот выглядел таким разбитым — совсем не похожим на человека, обо всём позаботившимся. К тому же, полицейские ведь могли и не успеть? Тогда фон Раскуль? Бартенс, конечно, рассказал ей, куда поедет. Могла она пойти на такое?
В руке у себя я вдруг обнаружил платок Готли и, не зная, что с ним ещё сделать, скомкал и сунул в нагрудный карман.
Глава 13
Через некоторое время автомобили въехали в город. Здесь меня ждал сюрприз. Машина с секундантами поехала дальше, а та, в которой были мы с Бартенсом, остановилась. Из-за угла подкатила ещё одна, и капитан жестом приказал мне пересесть в неё. Бартенс нахмурился, наблюдая за тем, как нас разделяют, но ничего не сказал. Полицейский пересел вместе со мной.
— Куда мы? — спросил я, когда машина тронулась, видя, что Бартенса увозят в другую сторону.
— С вами хотят поговорить, господин Блаунт.
— Кто?
— Узнаете. В своё время.
— Как вы оказались в лесу? Следили за мной?
Капитан пожал плечами.
— С какого момента? С самого начала?
— Почти.
— Почему?
— Было не понятно, какую вы играете во всём этом роль.
— Роль?
Полицейский махнул рукой.
— Не придирайтесь к словам!
— Значит, теперь вам моя роль понятна?
— Более или менее.
— И в чём же она состоит?
— Вам не со мной говорить надо, — ответил капитан. — По крайней мере, пока.
Я не стал настаивать и снова спрашивать, к кому меня везут: в конце концов, это скоро выяснится. Зато стало ясно, что обвинения в убийстве нет, и Резерби упомянул о нём лишь для того, чтобы оправдать задержание.
Дальше ехали молча.
Быстро теплело, и там, где лежал ещё утром снег, теперь блестели лужицы. Небо прояснилось, и солнце поднималось, разгоняя остатки белых прозрачных облаков.
Я заметил, что справа несколько раз промелькнула в переулках машина. Похоже, люди в ней следили за полицейским автомобилем.
Наш водитель сбросил скорость, и машина начала останавливаться возле тротуара. Я поднял глаза на двухэтажное жёлтое здание, у крыльца которого дежурили солдаты в вардогах и с автоматами. В нишах виднелись боевые роботы.
Мне был хорошо известен этот дом — как и каждому жителю Лондона. Я не мог поверить, что меня привезли именно сюда. Неужели сам премьер-министр Питер Саймон, о котором я только накануне размышлял, изъявил желание выслушать меня?
Здание охранялось не хуже какой-нибудь крепости, и двое часовых под козырьком парадного подъезда были только малой частью персонала, призванного обеспечивать безопасность премьер-министра, уже пережившего четыре покушения.
О лорде Питере Саймоне говорили и писали много. Часто ругали и критиковали, насколько позволяла политическая обстановки — в основном по углам и вполголоса — но многие и открыто восхищались: кто искренне, а кто с льстивой угодливостью. Однозначно можно было утверждать одно — равнодушным премьер-министр Британии не оставлял никого. Даже я, далёкий от политики, знал о нём много и, в целом, склонялся на сторону тех, кто недавно назначенным на пост премьер-министра государственным мужем восхищался. Особенно запомнился подробно описанный в газетах и Сети эпизод, имевший место ещё в бытность лорда Саймона губернатором Манчестера.