— Леди Лайен, вы же знаете, что есть случаи, когда не грех и немного отступить от закона, — клиентка подчёркнуто обращалась только ко мне. — Возможно, мы не станем обращаться в полицию и тем самым только спасём репутацию воришки. Если он молод, можно проявить снисходительность. Я просто хочу посмотреть ему в глаза. Эрика очень расстроена. Мало ей в последнее время неприятностей, так ещё и это… Ей-то, конечно, главное вернуть её любимицу, а вот лично для меня куда важней выяснить, кто совершил кражу. Кому я буду вынуждена отказать от дома — разумеется, если это действительно кто-то из знакомых, во что я решительно не хочу верить.
Последние слова леди Хоббер произнесла тоном праведника, который денно и нощно молится за человечество, больше всего на свете боясь окончательно в нём разочароваться. Но меня раздражала не столько её фальшь, сколько недомолвки. Никто из клиентов не создаёт больше проблем, чем тот, который умалчивает о своих истинных интересах. Ещё не начав поиски египетской кошки, я знала: эта кошка — не единственное, что мне придётся искать.
Глава 3. Новые веяния
— Кривая игла, — процедил Джонни, едва за клиенткой закрылась дверь. — Она видите ли не может поверить, что мир так жесток и несправедлив! Что кто-то из знакомых спёр кошку её похожей на мумию дочурки! А сама якшается с этими нелюдями!
— Ладно бы только она. Если после ближайших выборов урмиане получат пятнадцать процентов мест в Верхней палате и двадцать в Нижней, они смогут войти в Главную законодательную комиссию[7].
— Можно подумать, им нужны законы, чтобы вытворять то, что им хочется, — Джонни мрачно усмехнулся. — Ты же знаешь, даже полиции начала нравиться их помощь в наведении порядка, не говоря уже о тупорылых обывателях, которые считают, что благородные аристеи убьют всех плохих и хорошие смогут спокойно гулять по городу в любое время дня и ночи…
— Недавняя история доказала, что это не так. И заставила задуматься тех полицейских, которым эта помощь уже начала было нравиться.
— Эта история могла закончиться гораздо хуже, — помолчав, сказал Джонни. — Мне жаль, что я втянул тебя в это…
— Спасибо, что втянул. Не знаю, насколько я продлила жизнь Тома Далласа, но, похоже, владыки судьбы на меня не рассердились.
— Тебя правда тогда совсем не колбасило?
— Правда. Значит, мои действия не противоречили их замыслам. Если бы всегда можно было это предугадать.
— Знаешь, Терри, можно попробовать разработать программу, которая позволит вычислить пределы допустимого для твоего вмешательства в прошлое…
— Не говори ерунды.
— Ну почему сразу ерунды? Для этого необходимо собрать, систематизировать и обработать всю информацию о твоих вылазках и их последствиях. Только информация должна быть полная.
— Делать мне больше нечего.
— А у тебя что — семеро по лавкам?
— А тебе не пора домой?
— А чего мне туда спешить? У меня пока что ещё тоже не семеро по лавкам. Нет, Терри, ты правда подумай. Я же не требую, чтобы ты представила мне полный список своих добрых дел к завтрашнему утру…
— Спасибо, сэр.
— Ты постепенно вспоминай и записывай. Уж по полчаса-то в день на это дело выкроить можно.
— Хорошо, подумаю, — сказала я, чтобы только от него отвязаться.
— Слушай, Терри, а тебе не приходила в голову мысль отправиться в прошлое и прибить этого чокнутого Данкана Вайдера? Ты же иногда выступала в роли агента-ликвидатора. Я как подумаю, сколько дерьма нам могут сделать урмиане…
— Нет, Джонни, судьбы обитателей всех пяти островов слишком тесно переплетены. Убрав одного шизоида, можно уничтожить под корень семьи, давшие миру множество прекрасных людей, в том числе и тех, кому мы обязаны хорошими переменами в жизни королевства. И даже всей Федерации. Дело ведь не только в потомках Вайдера. До сих пор неизвестно, были ли у него дети. Он тщательно скрывал всё, что касалось его личной жизни.
— Понимаю. Мир полон связей, нарушив которые, можно натворить чёрт знает что. И чем глубже залезешь в прошлое, тем опасней там что-либо менять. Триста лет — срок немалый.
— Да… К тому же роль Данкана Вайдера в тех переменах, которые начались в Урме триста лет назад, сильно преувеличена. Он действительно был чокнутым. Он был идеалистом и даже не подозревал о последствиях. Его учение подняли на щит те, кому это оказалось выгодно. Процессы, которые привели к установлению в Урме нынешнего режима, начались задолго до появления трактата Вайдера "Государство будущего".
Урмианской аристархией я заинтересовалась ещё в старших классах и продолжила изучение этого вопроса в академии, где в моём распоряжении оказались материалы, недоступные широкой публике. Данкан Вайдер был философом, зацикленном на идее создать идеальной государство. Общество, управляемое лучшими. Он бредил историей Древней Греции и философией Платона. Едва закончив Молосский университет, он создал организацию под названием "Союз аристеев". Её члены поставили перед собой цель достичь того, что эллины называли калокагатией, — физического, духовного и интеллектуального совершенства. Они почти всё своё время посвящали занятиям науками и спортом. Естественно, позволить себе такое могли только отпрыски из богатых семей, не особенно озабоченные поисками места под солнцем. Оно у них и так было. И они щедро одаривали друзей победнее, согласившихся плясать под их дудку. Повзрослев, большая часть этой золотой молодёжи заняла высокие должности. Вайдеризм или Движение лучших получил статус политической партии. Говорили, что Данкан Вайдер на склоне лет неоднократно пытался выступить с критикой этого движения, но ни одно его выступление в СМИ так и не попало, о чём позаботились его же оперившиеся последователи. К счастью, одна его речь оказалась в архивах Ордена тамплиеров. Я просмотрела этот диск. Старый и больной Данкан Вайдер, живший к тому времени в своём особняке фактически на положении государственного пленника, говорил, что мечтал совсем о другом. В его "Союз аристеев" вступали юноши и девушки разных сословий. Да, он говорил, что власть должна принадлежать лучшим, но он сроду не проводил мысль о том, что самые лучшие — это представители богатых и родовитых семейств. Однако его учение оказалось на руку "денежным мешкам" и потомкам старинной аристократии, которая уже давно была недовольна "излишним демократизмом", царящим в Объединённом королевстве. Вскоре после смерти Данкана Вайдера Урм вышел из состава королевства, и там установились новые порядки. С тех пор и по сей день население Урма делится на два основных класса — аристеев и деметов. Там было провозглашено право каждого на реализацию всех своих возможностей, включая право любого демета добиваться звания аристея. Лучшие учебные заведения и спортивные школы действительно были открыты для всех, и какое-то время туда действительно довольно часто попадали дети из простых семей, но потом конкурс в элитные школы ужесточился и количество деметов там всё быстрее и быстрее сокращалось. "Люди есть люди, — сказал мне однажды магистр Гедеон Фалкао. — Данкан Вайдер был мечтателем. Он наивно полагал, что у всех граждан будут равные возможности добиваться звания аристея, что эти так называемые лучшие и сильнейшие будут защищать слабых и, обладая большей, чем другие граждане, властью, будут служить прежде всего справедливости, но… Знаешь, Теодора… Сколько бы прекрасных слов ни было сказано о всеобщем равенстве и братстве, всё это было, есть и останется мечтой идеалистов. Равенства нет — ни в природе, ни в обществе. Да вот только подчёркнутое деление на лучших и худших никогда ещё ни к чему хорошему не приводило. Особенно если приобретало статус государственной политики. Лучшим должно принадлежать всё самое лучшее, и всегда получается так, что этого самого лучшего на всех желающих не хватает".
Я вдруг ясно представила себе магистра Гедеона. Рослый, статный и физически сильный несмотря на свои "за семьдесят". Красивый той редкой красотой, которая с возрастом лишь оттачивается. Густые чёрные, с проседью волосы, орлиный нос, высокий лоб и светло-карие глаза. Взгляд у него был ясный и цепкий, как у хищной птицы. И порой столь же холодный. В академии шутили, что магистр похож на орла со своего герба. Славный род Фалкао имел долгую историю, но магистр не любил разговоров на эту тему и нередко подшучивал над теми, кто придаёт своим родословным слишком большое значение. Гедеон Фалкао был настоящим аристократом. Всё его поведение доказывало, что подлинное чувство собственного достоинства не имеет ничего общего с сословным высокомерием. Я ещё будучи курсантом академии имела с ним несколько личных бесед. Такой чести удостаивались лишь единицы. Магистр не скрывал своей симпатии ко мне, и насчёт этого никогда не было никаких кривотолков. Гедеон Фалкао внушал всем не просто уважение, а что-то на грани священного трепета, и какие-либо мелкие, грязные домыслы на его счёт казались совершенно нелепыми. Об Урме мы с ним разговорились, встретившись в архиве библиотеки. Тогда вопрос о возвращении Урма в состав королевства для большинства граждан Гринлендса существовал лишь на уровне слухов. Для большинства граждан, но не для Ордена. "Люди есть люди, — грустно повторил Гедеон Фалкао. — Даже те, что добились титула аристея исключительно благодаря свои талантам, в дальнейшем не горели желанием придерживаться тех принципов справедливого отбора, которые проповедовал Данкан Вайдер. Аристеи считали, что их дети тоже должны быть аристеями, то есть тоже принадлежать к правящему классу со всеми вытекающими отсюда привилегиями. Результаты экзаменов в элитные школы постоянно подтасовывались — так, чтобы туда попадали главным образом дети аристеев. Что до физического развития, так тут избранные тоже нашли способ доказать своё превосходство над плебеями, то есть над деметами. Урм ни в одну из научных отраслей не вкладывает столько денег, сколько в исследования по генетике. Они изобрели множество препаратов, якобы улучшающих человеческую природу. Дети аристеев с детства получают особое питание, и им едва ли не с пелёнок дают витамины, способствующие росту и укреплению мышечной массы. Разумеется, эти лекарства действенны только при специальной физической подготовке. Достигшие двадцати лет проходят Испытания. Их ещё называют Подвигами Тезея. Всё это происходит в знаменитом Лабиринте. Каким испытаниям подвергается претендент — тайна, известная лишь аристеям. Выдерживают это не все, хотя в последние сто лет смертность иренов
7
Главная законодательная комиссия Гринлендса разрабатывала законы, общие для всего Объединённого королевства. В каждом штате ещё имелись Малые законодательные комиссии, которые разрабатывали законы, действующие только на территории данного штата.