— Что это? — затаив дыхание, спросила у Маши.
— Не знаю, — прошептала сестра. — Впервые вижу подобное.
Дальше поговорить не получилось: продолжая безумно улыбаться, Гардт глянул в нашу сторону. Я с трудом растянула губы в доброжелательной улыбке. Мужчина снова повернулся к алтарю. Спустя пару минут маг пронзительно закричал, странная дымка, окутывавшая его тело, засияла ярче и пропала. В тот же миг крик резко оборвался. Повисла гнетущая тишина.
— Да, хорошо! — выкрикнул Иван Филиппович, заставив меня вздрогнуть. Мария же продолжала сохранять не менее странное, чем происходящее, хладнокровие. — Хорошо!
Сделав что-то с левой рукой мага, Гардт перешел ко второму алтарю, с телом ребенка, и тоже склонился над его рукой. И тут же светящаяся дымка окутала мальчика. Теперь запахло чем-то горелым. Детский крик вознесся к потолку. Я дернулась, чтобы кинутся к алтарю, но была остановлена сестрой, крепко схватившей меня за руку. До боли.
— С-сядь, — сквозь зубы прошипела она.
— Маша? — изумленно произнесла, пытаясь освободить руку, но сестра держала крепко.
— Немедленно сядь.
— Но… — возразила, умоляюще взглянув на Марию, и не успела продолжить.
Мальчик снова закричал, а спустя мгновение его крик оборвался хрипом. Дымка вспыхнула алым и впиталась в его тело.
— Да! Да! — восторженно выкрикнул Гардт и принялся освобождать подростка от цепей, которыми тот был прикован к алтарю. — Ты возродился, мой мальчик! Вставай же и узри новый мир!
Маг буквально стащил ребенка с каменной поверхности и поставил на ноги. Мальчик, неловко переступив с ноги на ногу, пошатнулся и был поддержан мужчиной. С трудом открыл глаза и расфокусированным взглядом обвел помещение, хотел что-то сказать, но, пошевелив губами, захлопнул рот. Иван Филиппович помог подростку сделать несколько шагов, а потом отпустил и отошел в сторону. Мальчик, прошагав еще немного, остановился. Его тело сотрясла судорога, а лицо исказилось в болезненной гримасе. Наверное, Мария тоже заметила происходившее и отвлеклась, потому что мне без труда удалось освободиться от хватки ее руки. Тут же, не медля, кинулась вперед, чтобы подхватить, собравшегося вот-вот упасть, ребенка.
Не успела.
Мальчик, встретившись со мной взглядом, распахнул рот в безмолвном крике. Протянул руку. А в глазах столько муки и мольбы. Мне не хватило нескольких сантиметров. Почти коснулась ладони подростка, но схватила лишь пустоту. В это было трудно поверить: на моих глазах тело мальчишки осыпалось на пол белым песком.
— Ч-что, — беспомощно выдохнула, непонимающе глядя на поблескивающую в свете магических светильников кучку песка у своих ног. Все, что осталось от ребенка. Песок. И серебряное колечко с прозрачным камнем. — Как же… Что? Что Вы сделали?! — потребовала ответа у подошедшего мага. Тот промолчал, лишь раздосадовано цокнул языком. — Верните! Верните все обратно!
— Евдокия, — предостерегающе произнесла Мария, вмиг оказавшись рядом.
— Вы же… Вы же его… убили, — хрипло выдавила, подняв взгляд на Гардта.
— Евдокия! — окрикнула меня сестра и схватила за предплечье, оттягивая от мужчины.
— Рози, не сердись, — мягко отозвался Иван Филиппович. — Девочке просто интересно. Но, к сожалению, у нас нет времени на долгие беседы. Милое дитя, — не менее ласково обратился ко мне мужчина. Меня передернуло от его улыбки. Улыбки человека, одержимого и уверенного в правильности своих действий. — Мы обо всем поговорим после твоего возрождения. А сейчас подождите немного, мне нужно подготовиться к ритуалу.
Гардт, указав нам с Марией на кресла, ушел к алтарям. Освободил мага от цепей, небрежно стащил его тело и бросил у стены, прикрыв какой-то тряпкой.
— Вот так, — довольно произнес, похлопав ладонью о ладонь. — Не скучайте, я скоро. Скоро-скоро-скоро, — пропев последние слова, он скрылся в коридоре, не забыв плотно закрыть за собой дверь.
Сестре пришлось силой тащить меня за руку. Сама я была не в состоянии передвигаться или хотя бы связно мыслить. Это невозможно. Этого не может быть. Не верю. И шагу не получается ступить из-за охвативших меня чувств, изнутри разрывающих на части. Здесь и злость — хотелось догнать мага и стукнуть его чем-то твердым и тяжелым, сделать больно, очень больно. Здесь и жалость — очень жаль мальчика, его жизнь только началась, а какой-то одержимый, решивший стать вершителем судеб, ее оборвал. Безжалостно, не понимая, что делает. Слезы жгут раскаленной лавой, но заплакать не выходит. Здесь и печаль по стольким погибшим, убитым Гардтом. Ведь если я правильно понимаю, с каждым умершим магом умирал человек. Человек, который, возможно, так же, как и этот ребенок, превратился в песок. Здесь и страх перед грядущим. И отчаяние от мысли, что дедушка слишком поздно придет, — а то, что придет, несомненно, — и этот сумасшедший маг успеет сделать что-то со мной и Марией. А больше всего во мне было желания, чтобы все происходящее оказалось сном. Выдумкой. Потому что принимать подобную реальность не хочется. Слишком жутко.
— Ты меня слышишь? — словно откуда-то издалека донесся до меня голос сестры. Кажется, она уже давно мне что-то говорит. — Евдокия, возьми себя в руки, не позорь имя Витвицких! Не вздумай реветь!
— Что? Как? — с трудом избавившись от охватившего меня оцепенения, поморгала для надежности, удивляясь хладнокровию Марии. Все такое же бесстрастное лицо, ни одной эмоции. И в глазах лишь холод. — Как ты можешь? Он же их… убил, — запнувшись на последнем слове, ухватилась за ее руку, сжала. — Убил. И… нас.
— Прекрати истерику, — жестко произнесла сестра и стряхнула мою руку. — Умерших уже не вернуть.
— У тебя есть план? — поинтересовалась. Ведь должно быть объяснение ее спокойствию. — Что нам…
Договорить не получилось. Вернулся Иван Филиппович. Не один. За ним, индифферентно глядя вперед, послушно шла девушка. Пройдя к алтарям, она заняла тот, на котором недавно лежал маг. Гардт пристегнул ее цепями за руки и ноги. Метнулся к одному из шкафов и тут же вернулся к возвышению, неся в руках маленькую коробочку и колбу с жидкостью синего цвета. Небрежно подняв голову девушки, влил ей в рот немного жидкости, а потом склонился над ее рукой, что-то делая. Трудно рассмотреть точнее — маг частично заслонял обзор.
— Где? Что? — слабым голосом спросила девушка, дернувшись. Зазвенела цепями, пытаясь освободиться, завертела головой. — Мэтр? — она заметила мужчину и успокоилась. — Учитель, что происходит?
— Дитя, тебе выпала великая честь, — торжественно заявил он.
— Какая честь, мэтр? — насторожено спросила она.