Обо всем этом Даниил рассказал мне, пока мы спускались по лестнице из башни. В подробности мужчина не вдавался, сообщив, что на все нужно посмотреть собственными глазами. И все же мне было интересно, для чего потребовалось меня превращать. Нет, мне не сложно некоторое время побыть четвероногой зверюшкой. В некоторой степени это даже забавно. Да, несомненно, в маленьких размерах есть свои преимущества, например, из меня получится отличный шпион - так сказать, в любую нору пролезу и мозг более функционален, чем у обычного животного. Но, как мне известно, подобные заклинания сложные. Не знаю, мог ли Ворон читать мысли, пока я нахожусь в измененной форме, но на вопрос он ответил. Игнат Петрович крайне нетерпимо относится к простым людям и рядом с собой не желает видеть никого, кроме магов. А меня Даниил прихватил в качестве помощника. И поэтому я теперь серо-белая и пушистая, как плюшевая игрушка.
- Наконец-то, - не скрывая своего недовольства, воскликнул Воробушкин - он ожидал в холле, с величественным видом сидя на диване. - А это еще что такое? - и ткнул в меня, устроившуюся на ладони Ворона, пальцем. Фу, как некультурно. Где же Ваши манеры, господин маг?
- Мой питомец, - невозмутимо ответил Даня.
- Хомяк? - с неверием спросил Игнат Петрович.
- Если мне придется провести в Вашем поместье некоторое время, я не могу ее оставить без присмотра, - заявил Ворон и почесал меня по спинке. От пронзившего меня удовольствия захотелось подергать левой задней лапкой. - Ее зовут Дуся. Не могу с ней расстаться.
- У нее есть родословная? - теперь Воробушкин взглянул на меня более заинтересованно. Даже наклонился, рассматривая.
- Лучшая, - заверил Даниил. И ведь не обманул.
- Да? - Игнат Петрович с сомнением прищурился.
- Да.
- Тогда можете взять ее с собой, - великодушно разрешил мужчина. - Надеюсь, она приучена к туалету.
«Дайте, дайте я его укушу!» - мысленно заорала. Но броситься на Воробушкина Даня мне не позволил, чуть сжав пальцы. А потом и вовсе засунул «любимого питомца» в карман своего пиджака.
Добирались мы до поместья с красивым названием «Вишневый сад» довольно долго. Я тихо сидела в кармане и прислушивалась к разговору магов. Правда, ничего особо важного сказано не было. Игнат Петрович расхваливал свои владения. Очень много он говорил о плантации вишневых деревьев особого сорта. Треть ягод продается - у мужчины несколько контрактов с известными кондитерскими фабриками. Остальная же часть, большая, идет на изготовление вишневого вина по древнему семейному рецепту. Данное вино высоко ценится. Присматривать за огромной плантацией вишневых деревьев помогают наемные рабочие из трех окружных деревень. Это единственные люди без магии, которые работают в поместье и о них Игнат Петрович говорил с огорчением и недовольством. Мне в ответ захотелось, как кошке, встопорщить шерсть и зашипеть. Я знаю, что у магов «особенное» отношение к простым людям, но такое пренебрежение и налет ненависти встречаю впервые.
На вопрос Ворона о жителях дома Воробушкин сообщил, что в данный момент там находятся двое его детей от первого брака, невеста со своим братом и восемь человек обслуги. Последние были упомянуты небрежным тоном, словно что-то незначительное, хотя все они - маги, пусть и с небольшим даром. Даже древние рода не могут позволить себе нанять такое количество магов. Не каждый одаренный согласится прислуживать, считая это ниже своего достоинства, к тому же, обычных людей намного больше и труд их ценится дешевле. В нашем доме, например, маги среди прислуги были только при жизни Петера. Его же старший сын нанял для себя слуг из обычных людей. Также поступать он повелел своим потомкам. С тех пор в знатные дома магов начали набирать штат слуг, состоящий только из людей, и только на недолгое время, чтобы не привязываться. Хотя, некоторые пренебрегают последним правилом, попросту не замечая прислугу. Но есть и те, кто рискует и не сторонится обычных людей.
Воробушкин снова вернулся к восхвалению своего поместья. Я даже задремала, приткнувшись в уголке кармана. Поэтому не сразу поняла, что происходит. Думала, конец света настал, как предрекают некоторые религии. Меня трясло, кидало из стороны в сторону и переворачивало. На некоторое время мне удавалось уцепиться в ткань кармана коготками, но потом все начиналось сначала. Сквозь шум и мое попискивание я смогла расслышать, как Игнат Петрович извиняется перед Даниилом за плохую дорогу, мол, ремонт. От этой информации мне, правда, легче не стало. Мог бы и заранее предупредить.