А еще мы с Даней много разговаривали. В основном обсуждали то, что произошло за время моего отсутствия. Кстати, в «гостях» у Салливана я провела больше полугода. Это известие шокировало меня сильнее, чем признания Даниила и новость о моем магическом даре вместе взятые. Мне казалось, что прошло не так много времени. Это сколько же дней я провела без сознания? И долго меня искали не потому, что Витольд оказался сильнее, умнее или хитрее. Салливан позаботился о том, чтобы отвлечь Даниила от поисков. Любимого накануне моего похищения внезапно вызвали в Совет. Тревожное сообщение пришло с востока нашей страны. В городе с двухмиллионным населением был замечен маг, который вел себя неадекватно и агрессивно. Он кричал, рыдал и смеялся без видимой на то причины, разбивал витрины магазинов, кафе и ресторанов мимо которых проходил и однажды напал на человека. Местные представители магической полиции предположили, что маг не выдержал сильного эмоционального потрясения и просто сошел с ума, поэтому достаточно его поймать и изолировать. Ситуация обострилась после того, как задержанный одаренный разрушил здание Управления и снова оказался на улицах города. К тому времени Салливан уже ушел в отставку, передав должность государственного универсального мага молодому дарованию - Ворону Даниилу Аристарховичу. Именно любимому пришлось разбираться с происшествием. В обезумевшем одаренном опознали пропавшего без вести два года назад мужчину. Обычного человека. Широкой огласки и слухов удалось избежать, но в магическом сообществе эта тема стала самой обсуждаемой. Мужчину, к сожалению, пришлось уничтожить: получив дар, он не смог сохранить разум. От Дани требовали объяснений и выяснения личности создателя. Поэтому о моем исчезновении любимый узнал только спустя две недели. Но присоединиться к поискам ему не удалось, пусть он и сильно этого хотел. В этот раз вести пришли с запада: в горах появилась неизвестная магическая тварь, разоряющая стада овец и небольшие поселения. Любимый не мог оставить оказавшихся в опасности созданий. Даня уехал разбираться, но отдаленно все же руководил ходом поисков, наняв лучших следователей и магов-розыскников. Тем временем моим портретом пестрели почти каждый столб и угол дома в городе: близнецы расклеили листовки. Дедушка позаботился о том, чтобы по телевидению часто показывали сюжет с просьбой сообщить, если кому-то хоть что-то известно о пропавшей, за вознаграждение, конечно же. Святозар же рыскал по стране с созданным Яромиром и Пересветом амулетом: родная кровь должна была указать мое местонахождение. Но особых результатов не было. По записям с камер видеонаблюдения родным удалось проследить маршрут автомобиля Лиана. В итоге обнаружили машину друида, но дальше мой след терялся. Мои друзья тоже не могли ничем помочь. Арина и Денис меня забыли: Витольд полностью стер их воспоминания о Евдокии Витвицкой. Но родные не сдались даже когда нанятый некромант сообщил, что больше не чувствует моей души ни среди живых, ни среди мертвых.
Темным пятном в череде событий стал наш с Даней поход на кладбище. Любимый не мог не прийти на похороны Евдокии Витвицкой. А вместе с ним, естественно, отправилась и его подопечная. В тот день с самого утра над городом висели тяжелые свинцовые тучи, вот-вот готовые пролиться дождем. Ветер завывал в ветках деревьев, поднимал маленькие смерчи из пыли и норовил забраться под одежду. Чувства, бушевавшие в душах двух сильнейших стихийных магов, влияли на погоду.
На «мои» похороны пришло довольно много людей и магов. Знакомые и друзья родных, несколько моих одноклассников (с трудом их узнала, так изменились) и университетских друзей. Пришли даже Окишев и несколько сотрудников «Гефеста». Еще я заметила Лилию, Романа Яновского и даже Ингу из «Агентства». А на ветке клена, нахохлившись, сидел огромный ворон.
Мне было невыносимо больно наблюдать за родными. Раскаяние и стыд грызли меня изнутри. Хотелось упасть на колени, признаться и молить о прощении за обман. И только горячая рука Дани, сжимавшая мою ладонь, ободряла и удерживала от этого импульсивного поступка.
Дедушка, облаченный в традиционные одежды Главы рода, вел церемонию прощания. И только глубокая складка в уголке рта, выдавала его горе. Отец хмурился и почему-то ни разу не взглянул на большую фотографию с улыбающейся мной. Мама, одетая в узкое черное платье из последней коллекции популярного дизайнера, излучала спокойствие и невозмутимость. Время от времени она подносила кружевной платок к лицу, но я не заметила, чтобы родительница уронила хотя бы одну слезинку. Расстроила ли ее смерть дочери, понять было сложно из-за ее обычной холодности. А глаза, в которых можно разглядеть истинные чувства, прикрывала короткая вуаль. Мария и ее муж на похороны не пришли. И правильно. Беременной сестре, готовой вот-вот родить, нечего делать на кладбище. Святозар стоял, неестественно выпрямив спину и судорожно сжав кулаки. Он не был опечален, он злился. Мне не нужно уметь читать мысли, чтобы понять, о чем думал Свят. «Не защитил. Не сберег». В этом весь он, старший брат. Близнецы, никого не стесняясь, рыдали на плече друг у друга. Глядя на них, я едва сдерживала слезы.