Как по мне, то обладающие силой могут обходиться и без прислуги. С помощью магии можно устранить любые бытовые проблемы, некоторые даже без личного участия, используя заряженные и настроенные амулеты, кроме готовки, правда. Но имидж и репутация обязывают.
В детстве, годам к десяти, я принимала заботу слуг как должное, еще плохо ориентируясь в окружающем мире. В юности воспротивилась подобному из-за игравшего в одном месте желания быть самостоятельной и нежелания постоянно находиться под присмотром. А вот когда наконец-то обрела столь желаемую независимость, стала жить отдельно и зарабатывать на хлеб своим умом и руками, почувствовала стыд и поняла, что чужой труд нужно уважать.
— Привет, — улыбнувшись, произнесла, рассматривая девушку.
Горничная растеряно моргнула. Неужели уже привыкла, что на нее мало обращают внимание? Или вдолбленные еще в специализированном училище правила поведения с нанимателем и иже с ним? Скорее всего, и то, и другое.
— Мое имя Елена, — представилась девушка, выдавив робкую улыбку, и наклонилась, потянувшись в сторону моего багажа.
— Приятно познакомиться, — пропела я в ответ и, опережая горничную, вытянула потайную ручку и покатила чемодан по дорожке в сторону дома. Елене не осталось иного выбора, как последовать за мной.
По обе стороны узкой дорожки, по которой с трудом, но мог проехать автомобиль, высились пирамидальные белые тополя. Если верить рассказам дедушки, их посадил еще его дед. Конечно же, без магии здесь не обошлось, потому что обычное дерево столько не прожило бы, хотя подобный тополь в среднем живет до трехсот лет. Через пару минут, после плавного поворота, я увидела дом. Он показался как всегда неожиданно и, как обычно, от одного взгляда на него у меня перехватило дыхание. Двухэтажное великолепие из серого камня, с огромными окнами, под блестящей на солнце медной черепицей, с западной стороны до самой крыши оплетенное вьющейся розой, цветущей почти круглый год, несмотря на погоду. Первый этаж занимали огромный холл, две гостиные, малая и большая, кабинет, обеденный зал, кухня и другие подсобные помещения. Второй — хозяйские и гостевые спальни.
Массивную входную дверь, которая сохранилась еще со времен постройки дома, услужливо распахнул дворецкий и тут же склонил голову в приветствии. Павел Алексеевич. Среднего роста, сорок два года, черные короткие волосы всегда зачесаны наверх и укреплены гелем. Серые глаза из-за тонких стекол в позолоченной оправе всегда смотрят со строгостью. Костюм идеально выглажен, нигде ничего не торчит, не висит, туфли начищены до зеркального блеска. Служит в особняке, к моему удивлению, уже второй год, тогда как все его предшественники не задерживались больше года. Отличается чрезмерной, прямо таки неестественной строгостью в поведении, обращении, и крайне щепетилен в отношении приличий. Особенно в том, что касается женщин. Например, он категорически уверен, что женщине не подобает носить брюки, даже зимой. Вот и в этот раз губы поджал, смерив меня с ног до головы быстрым взглядом, но промолчал. И ведь больше, кроме этого едва заметного — если не знать, можно и не заметить, — жеста ничего не выказывает недовольство Павла. Удивительно беспристрастный человек, в любой ситуации сохраняющий спокойствие и холодность. Мне кажется, ничто не может вывести его из равновесия. Возможно, именно из-за скудности проявляемых дворецким эмоций он остался служить в особняке дальше. К такому человеку очень трудно привязаться, даже магам с их эмпатической уязвимостью.
Как я и предполагала, дома, кроме слуг, никого больше не было. Дед сейчас на занятиях в Государственном Магическом Университете, где последние двадцать лет преподает «Основы стихийной магии». Отец, как обычно, кроме своего бизнеса ни о чем не заботится и буквально днюет и ночует в офисе. Мама, скорее всего, опять в лаборатории в Научном институте, занимается разведением очередного магически усовершенствованного растения или выдумывает новый вид. Близнецы на подготовительных занятиях. Машка, наверное, опять где-то шляе-э-э… в смысле, гуляет с очередной компанией. Богема, чтоб ее. Святозар вернется со своей «горячей точки» только к вечеру. Как раз к семейному ужину. Еще одной традиции. Чем бы ни занимались днем и где бы ни находились, естественно, в границах города, обязательным было присутствие на ужине. В лепешку расшибись, но ровно в восемь ты должен быть в обеденном зале. Слава Пресветлой, что эти семейные сборища касались меня, только когда наведывалась в особняк.
В холле у меня отобрали чемодан. Ну как отобрали? Было достаточно одного взгляда Павла Алексеевича, чтобы я безропотно отдала свой багаж. А так же сообщили, что моя комната готова, а Розалия Андреевна, моя дражайшая родительница, велела предупредить, что вечером у нас ожидаются гости.
Гости. Мысленно поморщилась. Мама любит устраивать подобные вечера. Дедушка, как он говорит, в виду своего возраста уже устал от массовых сборищ, его утомляют шумные вечера, и хочется просто посидеть в окружении родных. Он не любит ни посещать званые ужины, когда в этом нет особой необходимости, ни устраивать их у себя дома. Родительница же, происходящая из не самого знаменитого рода магов, наоборот стремиться покичиться перед друзьями-знакомыми своим статусом, превосходством и благополучием. На этих вечерах, слава Пресветлой, мое присутствие не обязательно. Но если такое случится, то я должна быть в дорогущем вечернем платье, украшениях, с вежливой улыбкой на лице и демонстрировать идеальные манеры.
Обреченно вздохнув и поймав укоризненный взгляд дворецкого, поплелась на второй этаж, отказавшись от сопровождения и помощи горничной Елены. Еще успеет выслужиться девочка, а на вид ей не больше двадцати, мама и сестра иногда бывают весьма привередливыми и капризными.
Комната со времен моей юности совсем не изменилась. Даже мурашки по коже пробежали. Такое ощущение, словно я только-только вышла из комнаты на минутку, хотя уже прошло больше десяти лет. Кровать у стены, застеленная клетчатым пледом, в изголовье куча подушек — одна другой меньше. Фарфоровая кукла в нарядном платье на полке книжного шкафа. Плюшевый медведь в кресле. Стол, стул рядом. Фиолетовый пушистый ковер на полу. Сиреневые обои в мелкий цветочек. Три плаката с брутальными мужиками в коже и цепях на дверках платяного шкафа.
Обычно, когда мы с мужем гостим в особняке, то останавливаемся в гостевой спальне, так как моя для двоих не приспособлена, а Тор не любит ночевать один в родовом гнезде Витвицких. Он вообще не очень лестно отзывается о нашем доме, говорит, что он мрачный и навевает страх. Впрочем, он не единственный в своих ощущениях.
Однажды, когда нам с Марией было по пять лет, в нашем особняке гостила Вероника Борова — дочь Вениамина Борова, одного из членов Совета магов, живущего в соседней стране. Намного позже я случайно узнала, что тогда Веронику пророчили в невесты Святозару. Эдакий белокурый голубоглазый ангелок с розовыми щечками и пухлыми губками. Ангелок, от которого брат едва не отбивался с помощью некоторых доступных ему боевых заклинаний. Уж очень, видимо, не хотел жениться. Так вот, Вероника, после первой же проведенной в особняке ночи, пожаловалась, что не могла спокойно спать. То она ощущала чей-то назойливый взгляд. То слышала тоскливое вздыхание, поскрипывание, то шаги в коридоре, которые затихали под дверью выделенной ей спальни. То не давал уснуть непонятно откуда взявшийся сквозняк, пробирающийся даже под одеяло. Сначала все списали на нервы: полный событий день, встреча с предполагаемым женихом, незнакомое место, непривычная кровать. После второй ночи дед заподозрил Святозара в умышленном запугивании девушки, на что брат разразился праведным гневом, от которого вылетело стекло в малой гостиной, и до окончания визита Вероники не появлялся в особняке. Найти объяснения происходящему с Боровой так и не удалось. Лишь Машка — будущий гений, маг-универсал — в день отъезда Вероники, пожав плечами, будничным тоном заявила:
— Просто она не понравилась Дому.
Вот именно так, с большой буквы. И как бы родители и дедушка не расспрашивали, никаких пояснений от сестры не дождались, а сейчас она и не помнит, чтобы когда-либо подобное говорила.
Я же, в силу возраста и разнообразных сказок, решила, что наш Дом живой, что многие столетия, прожитые им, отразились на нем, магия десятков поколений Витвицких оживила безмолвные камни, наделила сознанием. Тут же выложила свои умозаключения деду, но он лишь снисходительно покивал головой и постарался объяснить, что на такое магия не способна, нельзя оживить неживое и бездушное. Обидевшись на слова родственника, я, тем не менее, осталась при своем мнении, которое, кстати, не изменила до сих пор. И при любом удобном случае украдкой поглажу то перила мраморной лестницы, то проведу рукой по стене, идя по коридору, а в минуты грусти могу даже мысленно поговорить с Домом. Просто рассказываю о том, о чем думаю и что чувствую. И хотя за все года так и не дождалась ни ответа, ни какого-то иного знака, все равно верю, что Дом живой — он мыслит, чувствует, грустит.
За два часа до ужина родные начали возвращаться домой. Первым появился Святозар. Высокий, широкоплечий шатен — точная копия дедушки. То же волевое лицо со слегка грубоватыми чертами, тонкий с горбинкой нос, тонкие губы и фамильные серо-зеленые глаза в обрамлении пушистых ресниц. Брат буквально ввалился в холл, перепугав двух горничных и вызвав неодобрение Павла Алексеевича. Волосы взлохмачены, уже пожелтевший синяк на правой скуле, над правой бровью прилеплен пластырь, пыльная, кое-где порванная одежда. Он принес с собой ощутимый запах грозы.
Увидев меня, вышедшую на шум из малой гостиной, где я баловала себя печеньем и чаем, издал громоподобный клич и бросился навстречу. Хорошо, что я еще не переодевалась к ужину.