Ее голос звучал ровнее, чем прежде, как будто его немного подшлифовали. Возможно, дело было в том, что Бобси теперь не орала на лошадей. В волосах у нее я заметила «товарный знак» (наша учительница по домоводству миссис Маккиннон всегда твердила: у каждой истинной леди непременно должен быть изысканный товарный знак) – это была заколка, но не дешевая подделка, по каким в школьные годы мы все сходили с ума, а явно настоящая, от Шанель.
Я сглотнула, сожалея, что не надела туфли понаряднее.
Бобси ослепительно улыбнулась:
– А ты ничуть не изменилась. Все та же сексапильная Дынька. Ну, как ты?
– Отлично,– безапелляционно заявила я.
В школе меня все называли Дынькой – наверное, потому, что я всегда была в теле.
Понятия не имею, чем занималась Бобси, но проблем, схожих с моими, у нее, судя по всему, не было.
– Ты все еще в той юридической компании? – спросила она.
– Э-э… Нет. Оттуда я ушла.
Туда я пошла сразу после колледжа; это было мое первое место работы из шести. Как только я приводила дела фирмы в порядок, меня незамедлительно сокращали. По мнению Нельсона, винить мне следовало только себя: когда трудишься с чрезмерным рвением, сразу выясняется, что людей в конторе слишком много. К тому же, как утверждает мой сосед, я совсем не умею плести интриги и отличаюсь излишней обходительностью.
Бобси вопросительно подняла, брови:
– Серьезно?
– Если честно, на сегодня у меня вообще нет работы,– сказала я в порыве хмельной откровенности.– Не поможешь что-нибудь подыскать?
– Бедняга! – сочувственно произнесла она.– Гм… А чем именно ты хотела бы заниматься?
– Да чем угодно…– Я секунду поразмыслила и добавила: – Главное, чтобы было увлекательно.
Бобси в задумчивости прижала палец к губам. Я тут же отметила, что палец очень ухоженный. Я тоже старательно следила за ногтями: когда печатаешь и видишь свои искусно обработанные ногти, отвлекаешься от ерунды, которой обычно набиты документы.
– А что ты умеешь делать? – спросила она.
– Прекрасно схожусь с людьми,– моментально сообщила я.– У меня отлично получается организовывать работу и улучшать условия труда. Предвидеть неприятности и своевременно их предотвращать. Еще я здорово веду разговор. Даже с самыми нудными и сложными собеседниками.
Да уж, было бы странно, если бы во мне не развились эти способности – после двадцати-то семи лет общения с папочкой…
Испугавшись, что Бобси угадает мои мысли, я добавила:
– Еще я быстро печатаю, отличаюсь предусмотрительностью и знаю толк в информационных технологиях.
– Предусмотрительностью? Ну конечно! – озорно подмигнула Бобси.– Ты ведь у нас дочь Великого махинатора!
У меня под мышками выступил горячий пот. Я повернула голову и взглянула на наше отражение в зеркале: вот Бобси с ее изящными изгибами и алыми губами, а вот и я с растрепанными волосами и пылающим лицом.
Какого черта я стою в туалете «Блуберда» и отвечаю на вопросы «Карандашной» Бобси Паркин? Слов нет, она стала красавицей, но ведь я не желаю найти работу в парикмахерской для пуделей и совершенно не хочу впутывать в разговор отца.
– Было приятно снова увидеться,– сказала я, распрямляя плечи.– Не буду больше тебя задерживать. Может, как-нибудь пообедаем вместе.
Бобси потерла нос знакомым мне жестом и почему-то стала похожа на лошадь.
– Да. Конечно.
Она раскрыла сумочку, такую крошечную, что было трудно определить ее назначение, но я сразу догадалась, что стоит такая штуковина целое состояние. У меня хватало денег лишь на то, чтобы одеваться элегантно,– модно и с шиком пока не получалось.
Порывшись в своем пижонском ридикюле, Бобси достала маленькую карточку и протянула ее мне.
– Слушай, если тебе нужна работа, свяжись с миссис Маккиннон.
Я подняла брови.
– Миссис Маккиннон? Учительница по домоводству? Из «Сент-Катал»?
Бобси кивнула.
– Позвони ей, скажи, что это я дала тебе ее номер.
– У нее что, агентство для тех, кто нуждается во временной работе?
Бобси улыбнулась. Она действительно будто превратилась в совсем другую девочку. Точнее, в женщину.
– Можно сказать, да.
На карточке значилось лишь «Хильдегард Маккиннон» и челсийский телефонный номер, что совсем сбивало с толку. Домоводство было моим любимым школьным предметом, а миссис Маккиннон – любимой учительницей. Обеспечить кого-либо работой она вряд ли могла, разве только человека, который мечтал посвятить себя организации вечеринок. Так, кстати, в основном жила моя мама.
Миссис Маккиннон была мастером очистки поверхностей от бактерий и первоклассным составителем особых меню – для мусульман, вегетарианцев, беременных и тех, кто не переносит лактозу; она знала и множество других секретов: к примеру, как съесть рака, не облизывая пальцев, или каким образом отклонить предложение о замужестве, никого не обижая. Я обожала ее уроки.