– Может, потом поговорим, Нельсон? – с мольбой в голосе спросила я.– Нам надо кое-что, гм, выяснить.
– Прости,– вежливо ответил Нельсон,– но я все же, отниму у вас еще немного времени. В последние дни тебя никак не поймать. Я хотел сходить с тобой куда-нибудь на ланч и кое-чем порадовать, но ты все бегала с делами. Не отвечала даже на звонки Габи. В общем, я просмотрел все сообщения, которые тебе пришли от Перри, и на их основании написал ему письмо. Он готов подписать документ о твоей доле в бизнесе.
– У него до сих пор свое дело? – От изумления я раскрыла рот. Когда Перри прекратил отвечать на мои электронные послания, я подумала, у него серьезные проблемы и денег мне не видать как собственных ушей.– Серьезно? Как ты его нашел?
– Мы с Габи провернули целую розыскную операцию. Ты просто не там искала,– добродушно сообщил Нельсон.
– Да?
Значит, вот о чем они переговаривались! А показать мне Нельсон собирался письмо от Перри!
– Мы убили на это несколько недель,– сказал он.– Однажды Габи даже пришлось разговаривать с Перри от твоего лица. Она сама это придумала, я ее не просил.
– Так вот чем вы все это время занимались.
Нельсон кивнул.
– Да. А заодно и поиском квартиры для Габи.
– Ступай! – Отец хлопнул перед Нельсоном в ладоши.– Ступай прочь! Я беседую с дочерью!
– Хорошо, хорошо,– пробормотал Нельсон, поднимая руки.– Кстати, вам не пришло в голову подарить Мел хотя бы букет цветов за то, что она все это организовала?
– Повторяю в последний раз: убирайся! – прогремел отец.
Нельсон снова поднял руки, но задержался на пороге и показал мне знаками: в случае чего я тут, поблизости.
– Итак, Мелисса,– зловеще низким голосом произнес папаша.– Будь хорошей девочкой и отдай мне деньги.
– Нет! – ответила я, собираясь с мужеством и расправляя плечи.– Нет. Джонатан верно сказал: ты еще поблагодарить меня должен. Я старалась изо всех сил, чтобы этот день стал одним из счастливейших в жизни Эмери, потому что люблю ее. Ты же не постыдился именно сегодня устроить грязную сцену.
Я сделала глубокий вдох. Папино лицо побагровело, жила на лбу снова задергалась.
– У меня в самом деле есть агентство,– произнесла я, постепенно повышая голос.– Я помогаю мужчинам, у которых нет подруги или жены, справляться с насущными проблемами. И зарабатываю деньги, потому что не желаю связываться с кем-нибудь вроде тебя, кто потребует стать его секретаршей, матерью, дочерью, любовницей и при этом будет дурачить меня и презирать! За услуги, которые я оказываю, клиенты мне очень признательны.
– Еще и платят! – прокричал отец.
–Это лучше, чем когда кто-то, доведя тебя своими проклятыми вечеринками до безумия, оплачивает потом счета за лечение в клиниках для алкоголиков и наркоманов! Или одаривает блядским бельем!
– Понятия не имею, о чем ты! – заявил отец, стараясь, чтобы его услышали Джонатан, Нельсон и все остальные, кто, может, подслушивал.
– И я не смешиваю все это с чувствами! – Я махнула перед отцом пальцем. Он вроде бы испугался, и я махнула еще раз.– Если бы получала взамен любовь, с удовольствием помогла бы человеку и бесплатно! Пока же любви нет, честно беру за услуги деньги. Стыдиться за меня тебе не из-за чего. Начальную сумму, если хочешь знать, мне одолжила бабушка. Она нашла мою идею замечательной!
Отец рассмеялся.
– Не сомневаюсь! Крашеная старая шлюха.
– Ты это о ком, Мартин? – На верхней ступени лестницы показалась бабушка.– О теще старого развратника?
– Долго ты там пряталась, чертова ведьма? – прокричал отец.
Бабушка неторопливо и грациозно сошла вниз.
– Ну и словечки у тебя, Мартин,– заметила она с горечью.– Каждый день удивляюсь, что дочь такого грубияна и крикуна так хорошо воспитана.
– Понятное дело, от кого Мелисса унаследовала проститутские замашки,– презрительно смеясь, ответил отец.– Интересно, достигнет ли она в итоге тех же высот, что и ты, Дайлис?
– Что, прости? – Бабушка остановилась на предпоследней ступени, возвышаясь над хихикающим зятем.– Мелисса не проститутка, я тоже. Платишь за услуги этих девиц только ты, ты и твои дружки.
– Вранье! – рявкнул отец, бросая по сторонам быстрые взгляды.
Я почти ничего не слышала. Стояла в ошеломлении и раздумывала, неужели элегантная бабушка – само воплощение женственности – когда-то была… проституткой… Могла ли?..
– Бабушка,– сказала я с громко бьющимся сердцем.– О чем он, черт возьми, толкует?
Бабушка обвела меня долгим, исполненным царственного достоинства взглядом. В полумраке она смотрелась бесподобно: кожа белая, как фарфор, плавно изогнутые брови. Эх, если бы и я так выглядела в восемьдесят лет!