Удивление вызывало другое, к примеру целая страница о требованиях, предъявляемых к внешнему виду сотрудницы агентства. Очевидно, у миссис Маккиннон работали не только бывшие ученицы – нам не стоило напоминать, что платье должно сидеть безукоризненно, что под него надо надевать подходящее нижнее белье, что не следует носить украшения из золота и волосы должны быть уложены безупречно.
Дальше миссис Маккиннон рекомендовала выбрать себе для работы другое имя, «чтобы ни на минуту не забывать о собственном очаровании и быть все время в приподнятом расположении духа». Мне предложение сразу понравилось: я вдруг почувствовала, что с помощью нового имени смогу избавиться от неприятностей, преследовавших Мелиссу Ромни-Джоунс.
Далее следовало: «Оставьте дома житейские заботы по поводу муниципального налога или необходимости вылечить зуб. Станьте на время ужина другой женщиной – неиссякаемо бодрой, безгранично обаятельной!»
Общую сказочную картину слегка портила строгая оговорка: «В целях личной и юридической безопасности настоящие имена запрещается открывать при любых обстоятельствах. Нарушившую это правило, ждет незамедлительное увольнение из компании «Шарм».
Ниже имелся огромный перечень тем, имен и прочего, касаться которых в разговоре миссис Маккиннон настоятельно не рекомендовала.
В конце подробно объяснялось, где именно в шикарных лондонских ресторанах располагаются туалеты.
Мне становилось все более интересно: а сколько же за все это обаяние платят? Когда я перешла к соответствующему разделу, у меня, что называется, глаза на лоб полезли. Неудивительно, что клиент Бобси мог позволить себе рассылать направо и налево по столикам шампанское. И что сама Бобси выглядела теперь так, будто над ней работал стилист Гвинет Пэлтроу.
Господи, подумала я, да ведь такими темпами запросто можно в ближайшее время вернуть долг папаше!
Я откинулась на спинку стула и представила себе, какое это будет огромное облегчение. Невероятно. Наконец прекратятся ехидные замечания, понятные лишь ему и мне, и разглагольствования о моей дурости, от которых делалось нестерпимо тошно. Самым смешным во всей ситуации казалось то, что заработать деньги на погашение долга я могла при помощи всего-то «никчемных способностей», которые в маме отец принимал как должное, а в моих сестрах считал лишь средством найти подходящих мужей. Получить благодаря этим умениям прибыль выдавался шанс мне, незамужней Мелиссе!..
Мои губы сами собой растянулись в улыбке. Да, решила я, смакуя разливающееся по сердцу приятное волнение. Пожалуй, стоит воспользоваться этой возможностью.
К тому же у меня имеется несчетное множество платьев для коктейля, которые висят себе в шкафу совершенно без дела. Я шила каждое по какому-то особому случаю, а надевала не по назначению и всего по разу.
К разряду красавиц я никогда себя не причисляла, однако, по мнению Габи, была «что надо», хоть не имела привычки болтать с незнакомцами в баре, но с секретарской работой справлялась вполне неплохо.
Я немного смутилась, подумав о необходимости сидеть целый вечер под оценивающим взглядом незнакомого мужчины, но напомнила себе, что это тоже будет работа. Так или иначе, в прошлом в подобных ситуациях я оказывалась не единожды. И потом, ужинать одной, даже в лучших ресторанах, гораздо тоскливее.
Еще раз, вообразив себе, с каким невиданным ликованием я вручу отцу чек, я мгновенно отбросила остатки сомнений. Порой приходится просто закрывать на что-то глаза и делать то, что нужно.
На последней странице договора миссис Маккиннон многословно объясняла, на благо чего служит деятельность ее агентства. Доводы казались убедительными, даже вдохновляли. Отдельные предложения напоминали о чем-то знакомом – создавалось впечатление, будто они взяты из некой школьной песенки.
Когда я дошла до строчки «За улыбку и добро денег не берут, но они лучше лекарств от тоски спасут», вспомнила: точно, пели мы такую песню в школе…
Я сидела вся в мечтах о неомраченном долгами будущем, о том, какими сладостями стану баловать себя на десерт в «Клариджез», когда распахнулась входная дверь и портфель Нельсона громко брякнулся на пол.
– Привет, милочка моя! Я дома! – послышалось из прихожей.
Разумеется, Нельсон просто в шутку называл меня «милочкой», как это обычно делают добропорядочные мужья. Хоть мы и носили халаты из набора «Для него и для нее», но парочкой влюбленных никогда не были.
– Привет, дорогой! – крикнула я.– Как прошел день?
– Прескверно. Ужин на плите?