— Ребята спрашивали меня о тебе, Билль, — сказал Гарпер.
— И что же?
— Я сказал им: хорош был парень Билль Хейвуд, — жаль, что попал в дурную компанию.
— А! — Хейвуд перестал улыбаться. — Ты-то, старик, все еще доволен компанией Сэма Гомперса?
— Да, да, — крикнул Гарпер, — и никто не может сказать, что Джо Гарпер знается с неграми, бродягами и итальянцами!
— Это старая история, Джо… Мы, американцы, медленно учимся понимать, потому что лидеры нас продают, а хозяева нас покупают подачками. Я долго учился в ужасных Бруклинских копях, учился потом, пересекая страну с безработными «генерала» Кокси. Ты это знаешь. Джо… Голодные люди с Юга и Запада пешком, в товарных поездах, небывалым шествием двинулись на Вашингтон просить помощь или работы у джентльменов, заседающих в Капитолии. Их вели Кокси и Келли — «генералы». По дороге люди болели и попадали в больницу, крали и попадали в тюрьму… В Калифорнии городской судья застрелил предводителя отряда. Я расстался с ними в Уэдсворте. Немногие прошли страшный путь до конца, чтобы принести петицию на лестницах Капитолия. Там их разогнала полиция, а Кокси, Браун и Джонс были избиты и арестованы за нарушение обязательного постановления, воспрещающего в пределах Капитолия ходить по траве…
— Так, — сказал Гарпер и сердито сунул в огонь длинный подбородок, — и ты нашел истину в свином вагоне генерала Кокси?
— Не совсем так. Мне кажется, Джо, я нашел истину — в Кэр д'Алене.
Молодой рудокоп сказал:
— Расскажите о Кэр д'Алене, брат Хейвуд.
— В Кэр д'Алене, ребята, Компании Бэнкер-Хилл и Сюл-ливан принадлежал рудник «Последний шанс». Вокруг этого рудника было выжжено все до последней травки. Кошки и собаки дохли. Одежда рассыпалась от действия газов. Горняки дышали медью, ели медь, одевались в медь. У людей, отравленных медью и серой, выпадали волосы, синело лицо и зубы выпячивались вперед.
— А Компания? Компания бездействовала, брат Хейвуд?
— Нет. У каждого из получки она предусмотрительно удерживала деньги на больницу. Клянусь богом! Еще лучше было бы удерживать деньги на могилу, потому что горняцкое кладбище — город мертвых, быстро перерастал город живых.
В девяносто девятом Компания Бэнкер-Хилл и Сюлли-ван объявила о снижении заработной платы на руднике «Последний шанс» и отказалась вести переговоры. После этого плавильный завод компании взлетел на воздух, впрочем, без человеческих жертв. Опытный убийца, губернатор Франк Стейненберг, — он живет теперь на покое в Идаго, — вызвал федеральные войска. По первому требованию губернатора было арестовано тысяча двести рабочих. Десяти предъявили по несколько обвинений, из них виселицу обеспечивало любое.
Старый Гарпер внимательно смотрел в огонь, потому что он не хотел видеть лица своих гостей, слушавших историю Кэр д'Алена.
— Мы с Джоном Вильямсом поехали туда от Федерации рудокопов. Я бродил вокруг отвратительной тюрьмы, где людей одолевали вши и болезни; я думал о том, что эти люди и я — одно и то же. Мы сделали рудники. Каждый фунт руды, добытый когда-либо, был добыт нами. Запад принадлежал нам. «Вред, нанесенный одному, есть вред, нанесенный всем», — это я понял тогда.
Голова Хейвуда двигалась напряженно. Он обводил глазом людей, полукругом сидевших на ящиках и табуретах.
— Братья, стачка здесь будет, и вам будет трудно. Слишком много дурных вождей и обманутых ими эгоистов. Правда?
— Правда! — неожиданно для себя громко сказала Молли.
Хейвуд с исключительными предосторожностями дотронулся до ее руки.
— Как ваше имя?
— Молли, сэр.
— О, это хорошее имя. Вы слыхали о «Молли Магьюр»?
— О, да!
Хейвуд встал.
— Прощайте. Джо, прощай. Помни, — тебе здесь верят.
Он обернулся у двери и крикнул голосом сильным, как на трибуне:
— Одумайся, Джо, пока не случилась беда!
ГЛАВА II. БЕССОННАЯ НОЧЬ
Мак-Парланд. — Инструкция. — На мосту. — Джим.
Гости старого Гарпера расходились. Крейн с Джимом вышли последними. У самой калитки под фонарем локоть Крейна сжала грубая рука.
— Э! Вас-то я и ищу! — Человек в больших сапогах, в коротком резиновом плаще держал Крейна за локоть.
— Надсмотрщик, — тихо сказал Джим, — это все из-за Молли…
Мужчина в больших сапогах посмотрел на Джима.
— Что касается вас, парнишка, то не лучше ли вам отправляться своей дорогой, а?