Своим шумным волнением знаменитый помощник Пинкертона явно компрометировал бульварных рассказчиков, любящих распространяться о непреодолимом хладнокровии сыщиков. Однако, у Мак-Парланда, были, очевидно, нервы недостаточно крепкие, что заставило мистера Хейда, после первого эффекта, немедленно прийти ему на помощь.
— Успокойтесь, Мак! Газета не вышла в продажу. Номер конфискован еще в типографии, не успев допечататься. Этот экземпляр один из десяти, доставленных Спринксом в «Бюро Объединенных Ассоциаций». Бюро хотело бы, однако, знать, как это все случилось и почему мистер Пинкертон, стоивший нам свыше 65 тысяч долларов за девять месяцев, — срывает наше дело бездарностью своих агентов?
Голос уполномоченного четырех ассоциаций Колорадских промышленников звучал уже далеко не насмешкой: сухо и жестко задавался слуге вопрос недовольным хозяином.
Мак-Парланд бледнел и багровел с аккуратностью морского прилива. Претензия мистера Хейда была более чем основательна. В газете рудокопов, которая должна была выйти через несколько часов, сообщалась сенсационная новость, являющаяся решающей для обеих борющихся сторон: Роберт Смит, рудокоп и председатель «Союза № 125», проведенный по смерти Митчеля в председатели Западной Федерации, оказался шпионом. Разоблаченный рудокопами, он выходил теперь тем самым из Пинкертоновского строя. А между тем это недавнее избрание являлось результатом многомесячных усилий Пинкертона, пропитавшего все рабочие союзы, все заводы и копи разлагающим ядом предательства и шпионажа. С тех пор, как Западная Федерация приняла на себя общее руководство стачкой, у Пинкертона остался один этот ход:
— Через моих ловких агентов, — уверял он свою клиентуру, — я подчиню своему влиянию всю эту западную банду и преувеличенно щедрой помощью бастующим в короткое время опустошу ее кассу. Еще два-три месяца — и пороху у них не хватит, тем более, что их лидером — буду я.
Эта всеобщая, знаменитая стачка рудокопов штата Колорадо была действительно генеральным сражением; так назвав ее, Мак-Парланд был совершенно прав. Обещания Пинкертона заставили промышленников пойти на дальнейшие расходы и убытки во имя решительной победы. И вот уже все, как будто, на мази, и Пинкертон в лице своего сотрудника Роберта Смита уже стал главой их могучего противника, и вдруг…
Мистер Хейд смотрел на убитого сыщика тем взглядом, на который давали ему право 65 тысяч долларов, затраченных на Пинкертона.
— Это крах… да… это крах… Конечно… Все пропало… лепетала растерянно ищейка. — Это удар… Кто мог думать?.. Роберт Смит — самый дельный сотрудник…
— Ведь я же еще не знаю, — завопил вдруг, наконец-то придя в себя, озадаченный сыщик. — Поймите же, что я еще и сам ничего об этом не знаю. Смит, по моим сведениям, должен был быть сегодня с утра в заседании стачечного комитета. Что же это будет? Боже! Что же будет?
Мак-Парланд потрясен был, казалось, этой катастрофической неудачей больше даже, чем лидер объединенных колорадских промышленников. Вынимая машинально портрет за портретом из красовавшегося на столе для видимости альбома уголовных преступников, мистер Хейд внезапно встал, шумно отодвинув тяжелое кресло.
— Необходимо вызвать из Нью-Йорка мистера Пинкертона. Надеюсь, правда, что после всего случившегося вы не станете уже настаивать на дальнейшей борьбе с рабочими. Однако, раньше, чем начать, переговоры, я хочу видеть Пинкертона. Осмелюсь просить вас об этом, мистер Парланд.
— Ваша просьба опоздала, мистер. Я вчера еще вызвал его срочной радиограммой, в связи с разоблачением рабочими плавильного завода нашего агента № 5. Мое чутье подсказало мне, что эта маленькая неудача — начало краха. Увы, я не ошибся. Связь этих двух скандалов совершенно несомненна. И я не знаю теперь, я решительно…
Сыщик вынужден был проглотить окончание фразы. Кто-то стремительно ворвался в контору через дверь, выходящую на улицу Вашингтона.
Это был невысокий коренастый господин с небольшой раздвоенной бородой, густыми необычно длинными усами, почти сливающимися с концами коротких бакенбард. Нос с горбинкой, как и вся эта необычная для американца растительность на лице, позволял принять вошедшего за иностранца. Короткое пальто-реглан и широкий кепи как-то плохо шли к этому лицу, для которого более подходящим костюмом был бы длинный широкий плащ и мексиканская шляпа. При виде вошедшего оба собеседника остолбенели от удивления: это был секретарь Западной Федерации Томас Мойер.
— Я в конторе мистера Пинкертона? — спросил вошедший, не снимая кепи.