Спустившись с холма, они предстали перед большими воротами, последним препятствием на пути к жителям города и замку короля. Ворота охранялись двумя солдатами с копьями.
— Йогаст, Август, Бертольд, — начал один из стражей, — приятно видеть вас в здравии, — откуда пленники?
— Мудрецы, — объявил Йогаст, — с тех же краёв, что и Константин.
Солдаты переглянулись между собой и дёрнулись открывать ворота.
Солнце скрылось за тучами, окутывая город в серые краски. У самых ворот стояли деревянные казармы. Здесь обучали солдат, что в будущем будут служить в замке или в патруле города. В большей степени в казармах жили подростки. Именно они сейчас побросали свои дела, чтобы посмотреть на рыцарей и мудрецов. Каждый мальчишка мечтал о рыцарстве. Но этот титул давался за особые заслуги и с каждым годом всё реже и реже. Оттого, эти мужчины в блестящих доспехах привлекали внимание. Они были ходячими легендами.
Бертольд оценил взгляды и почувствовал вину. Ведь последний его подвиг был почти десять лет назад! Какой из него рыцарь, какой пример подражания?
Пройдя через казармы, они вышли к торговому переулку. Здесь, вдоль тропы, расположились прилавки с рыбой, мясом, шерстью, глиняной посудой и прочими бытовыми принадлежностями. Торговцы так заняты своим ремеслом, что не обратили внимание на прибывших. А их покупателей больше интересовал товар, чем какие-то прохожие. В торговом квартале они были невидимыми.
Что не скажешь о центре города. Его вид начинается с трёхэтажного, длинного кирпичного дома, почти дворца. Его балконы украшены красными лентами, а сам кирпич покрашен в серые цвета. Павел спросил, о том, кто здесь живёт, рассуждая, что место наверняка принадлежит богатому торговцу или родственнику короля. На что рыцари ему ответили:
— Частично ты прав. Богатому торговцу. Но торговцу не рыбой или шерстью, а женскими телами. Это бордель.
— Бордель?! В самом центре?! — спросил Антон, осматривая постройку.
— Если у тебя есть монеты, хоть в замке ставь. Вопрос в количестве этих монет, — ответил Йогаст.
Все вокруг уставились на прибывших, и, казалось, даже бросили свои дела. С балконов борделя, дамы в неглиже, недвусмысленно намекали о желании принять великих рыцарей. Август вежливо ответил им отказом.
Обычные горожане такого гостеприимства не предлагали. Напротив, их взгляды бросали Антона с Павлом в дрожь.
— Такое ощущение, что мы уже им как-то насолили, — сказал Павел.
— Не вы, а мудрец Константин. Многие считают, что исчезновение людей, как-то связано с ним. А раз вы из того же теста, принимайте ненависть, — ответил Август.
— А почему они её не направят на Константина?
— На мёртвых сложно злиться.
Павел сглотнул.
— За что его убили?
— Не наше дело в это лезть. Спросите у короля, если будет возможность.
Пройдя мимо центра, они попали в жилой квартал, где внимание уменьшилось. Здесь было спокойно, люди занимались домашними делами и не выглядывали в окна.
Рыцари с парнями вышли в поле, за город, а оттуда быстро добрались до замка.
У ворот, в окружении стражи, их ждал седой, бородатый мужчина. Он был в чёрной робе. На его голове серебряная корона с маленькими зубчиками, устремляющимися к небу.
— Это мудрецы? — спросил он.
— Из того же портала, — ответил Йогаст, слезая с лошади.
— Меня зовут Генрих. Я — серебряный король, — громко объявил мужчина, — как вас называть.
Парни представились.
— Простые имена, — подметил Генрих.
Август вышел вперёд.
— У них при себе было это.
Павел увидел, как его айфон передают в руку серебряного короля.
— Это что? — спросил он.
— Мой телефон, — ответил Павел.
Генрих произнёс слово «телефон» и повертел языком, будто дегустирует вино.
— Что он делает?
Антон вступил в разговор, когда Павел, дважды открыв рот, так и ничего не вымолвил.
— Он как голубь. Передаёт сообщения от одного конца света на другой. Только он работает намного быстрее. Намного, намного быстрее. Мы говорим о мгновениях.
Генрих покрутил телефон в руках.
— И как им пользоваться? Где его крылья? И где лапка, чтобы привязать послание.
— В этом весь прикол.
— Что весь?
— Прикол? Коза?
— При чём тут коза?
— В этом вся суть! Суть! Йогаст, мой телефон у тебя, дай его королю.
— Серебряному королю, — поправил сам Генрих.
— Прошу прощения.
Генриху положили в руку второй телефон. Его лицо напряглось от попыток вразумить невиданную технологию. Антон ему помог.