— А хер его знает. Синергию леса ещё как-то понять можно. А второе... Я же, мать его, даже слова такого не знаю!
— Ну... тут уж только методом тыка. По-другому никак.
— Вот и я про то же, — вздохнул воин. — Да и не суть. Я с синергией кое-как разобрался. Ему надо с растениями постоянно взаимодействовать. Тогда она растёт.
— А в навыках что?
— Навыки... это отдельная тема. Есть у него один навык на исцеление.
— По-друидскому типу? Мол, если лечишь, то рядом должен быть кто-то, кого калечишь?
— Не-а. Молодая поросль. В тебе семена и ростки прорастают. Исцеление идёт, но боль такая, что я думаю, что исцеление — это побочный эффект.
— Прям сильная?
— Он меня один раз с того света вытащил этой дрянью. Я орал как обезумевший. В глазах от боли потемнело, а эта дрянь через кожу проросла и побеги пустила. Прям по всему телу. И на жопе, и на яйцах.
— Стрёмное исцеление какое-то, — пьяно сморщился друг.
— Вот и я о том же. А второй навык у него... блядь, забыл, как называется. В общем, берёт любую ветку или травинку, активирует навык, и у него системка появляется. Мол, выбери, что нужно. Атака, защита или развитие.
— И что?
— Мы на лис ходили. Брали колючий кустарник и навыком этим пользовались. Получалось... что-то, типа капкана. Коснёшься этой дряни — она тебя хватает, обвивает и душит. Навык слабенький, его только на лису или зайца пока хватает, но... есть, над чем подумать.
— А с маной он как?
— Никак. Нет у него маны. Есть полоска без цифр. Ядро леса... нет... Как же оно? Сила корня, во! Вот она на навыки и расходуется. Причём хер пойми по какому принципу. Иногда одним кастом половину сьёбет, а иногда едва треть. Ни просчитать, ни описания, нихера.
— Редкий класс. Они такие... Хер пойми что и как. Но ты же знаешь, что у редких преимущества.
— Пока вижу только геморрой.
— Он хоть на тебя похож?
— Да какой там, — махнул рукой берсерк и налил по рюмкам. — Спокойный, как камень. Рыбалку любит. Кашу тоже. Мясо, конечно, ест, но если есть каша — её в первую очередь съедает. Низковат и в плечах не больно-то широк.
— А как тебя зовёт?
— Папа, — возмутился Верша. — А как ещё?
— Не, я так спросил, — улыбнулся Рим и, опрокинув рюмку, откинулся на спинку. — Ты когда с этими девками пришёл, я подумал — блядей подешевле где-то отрыл. А ты... это же не бляди?
— Дуры это конченые, — вздохнул воин.
— Дуры или нет, но девки сочные, симпатичные... молоденькие.
— Навязались ко мне у гильдии. Нулёвки полные. За неделю едва третий уровень набили. Нихрена не знают, как качаться тоже не понимают. В общем... Обуза. Ещё и по деньгам влетели. Ночевать было негде — ко мне припёрлись. Думал, дойдём до города — отвяжусь, а они, как клещи, вцепились. Помоги да объясни...
— И ты просто так их кормишь и учишь? — усмехнулся Рим. — Я тебя знаю. Ты благотворительностью не страдал никогда. Признавайся — потрахиваешь?
— Не-а, — мотнул головой Верша. — Как-то... стрёмно что ли... Вроде как... Принуждаю.
— Ты их кормишь, учишь. В чём проблема?
— Да как-то... Помнишь, до того, как мы в столице команду собрали... Мы же все порознь росли. Сколько раз тебя одного по дороге в город обчищали?
— Всего не упомнишь, но было... Частенько было.
— И голодно было, и холодно, — закивал Верша. — А тут три дуры... По рукам видно — не работницы. Может, из торговцев или из знати. Нихера не понимают толком. Их же на первом же выходе или грабанули бы, или зарезали.
— Или трахнули, — добавил друг.
— Или бы все вместе, — вздохнул Верша. — Вот я и... Как-то стремно мне стало. Девки молодые, красивые... А в такую жопу лезут.
— Отговорить не пробовал?
— Пробовал, но они упёртые. Я так думаю, до них не дойдёт, пока одна из них ласты не склеит. Видимо, они как классы получили — из дома дёрнули, имена сменили. Говорят, что возвращаться некуда.
— Стрёмно...
— Согласен. Херня полная, да только они моего мелкого читать и писать учат.
— А ты сам не можешь?
— Терпения не хватит, — признался берсерк.
— Это да. Терпения тебе всегда не хватало, — закивал Рим и налил ещё по одной рюмке, которые они тут же опрокинули. — А вообще — ты не прав. Живут они с тобой? С тобой. Едят твою еду? Твою. Ты их учишь? Учишь. Я так думаю, что ещё и защищаешь.
— Ну, есть такое...
— Значит, и прижать иногда право имеешь, — буркнул Рим и потянулся к бутылке.
— РИМ! — раздался женский голос со стороны лестницы, которая вела в покои хозяина заведения.
Друг оглянулся и, обнаружив в проходе супругу, втянул голову в плечи.
— Что-то засиделись мы с тобой, — пробормотал он.
— Да... — улыбнулся Верша. — Засиделись.
— Я уже всё закрыл, дорогая! — громко проговорил друг и поднялся на ноги. Чтобы устоять, ему пришлось придерживаться за стол.
— Спать! Немедленно! — рыкнула жена. — Если ты думаешь, что я завтра до обеда буду одна тут всё делать, то ты глубоко ошибаешься!
— Прости, дорогая, просто старого друга встретил...
Верша поймал взгляд женщины в ночнушке и развёл руками.
— С такими друзьями пропить дело всей жизни недолго, — проворчала она и, подхватив качающегося супруга, утащила его в спальню.
Берсерк вздохнул, налил себе остатки самогона, выпил и тоже поднялся. Пьяно покачиваясь, он прошёл к лестнице и добрался до своей комнаты.
Открыв дверь, он обнаружил под светом полной луны спящую компанию. На одной кровати, прижавшись спиной к магессе, сопел Бэк. Шара обнимала мальчишку и тоже мирно посапывала.
На соседней кровати спали лучница с убийцей. Девушки были обнажены и прикрыты тонким одеялом, которое словно специально почти сползло на пол.
— А что? — разглядывая округлости девушек, произнёс Верша. — Право ведь имею...
Сделав шаг в комнату, он подошёл к двум девушкам на кровати и остановил взгляд на их груди и тонкой изящной шее. Внутри закипела страсть, и он сделал ещё один шаг, но тут запнулся об что-то на полу.
Опустив взгляд, Верша обнаружил тетрадь и парочку хороших карандашей. Тетрадь была открыта и было видно корявый подчерк. Берсерк устало сел и взял в руки тетрадь. Первые страницы были покрыты кривыми буквами, некоторые из которых Бэк со злостью перечёркивал. Пролистав несколько страниц вперед, Верша остановил свой взгляд на кривой надписи.
Детским, неумелым почерком по центру страницы было написано: «Папа». Чуть ниже он с трудом смог разобрать надпись «добый». В ней уже другим почерком была дописана буква «Р».
— Нихера я не добрый, — с легкой улыбкой прошептал мужчина и оглянулся на спящего сына.
Дальше отец аккуратно вырвал этот листок, сложил и спрятал во внутренний карман своей рубашки. После этого он отложил в сторону тетрадку, поднялся и подошёл к спящим красоткам. Поправив одеяло и прикрыв их, он подхватил сумку и, кинув её на пол, улегся между кроватями.
— Кошёлки безмозглые, — пробормотал он, с улыбкой смотря в потолок. — Кто вообще спит голышом? А если бы зашел кто... Ей богу, их когда-нибудь трахнут... Даже как звать не спросят...
Достав листок из кармана рубахи, он ещё раз на него взглянул и усмехнулся. Снова сложил и снова убрал в карман, после чего повернулся на бок и закрыл глаза. Уже засыпая, он пробормотал себе под нос:
— Нихера я не добрый...
Глава 19
Лиса подняла голову и повела ухом, услышав, как хрустнула ветка. Она замерла и только ушами пыталась уловить хоть какой-то звук. Вопреки её опасениям, признаков посторонних не было, и она вернулась к своей добыче — небольшой тушке лесной птицы. Внезапно просвистела стрела и угодила в дерево прямо над её шеей, умудрившись оставить на ней легкий порез.
Лиса рванула в сторону, но тут её отбросило воздушным кулаком к соседнему дереву, хорошенько об него приложив. Она тут же вскочила на ноги и метнулась куда глаза глядят, но тут из куста вытянулась рука с кинжалом, что тут же вспорола ей брюхо.